Глава восьмая
В первую минуту я растерялась:
— В моём доме?
читать дальшеВсё так же величаво эльф кивнул:
— Да, в вашем доме, госпожа.
— Где мои друзья? — спросила я. Беспокойство за Гарри и Рона добавило настойчивости моему голосу.
— О, так те два человека всё-таки друзья госпожи? Мы связали их и оставили внизу, чтобы госпожа сама решила, как с ними поступить.
— Что? — я резко села. Голова закружилась, и я вцепилась в край кровати. Постепенно приходя в себя, я попыталась осмыслить происходящее. Мне хотелось как можно быстрее понять, что здесь происходит, что это за странное место и почему столь необычный домовик называет меня хозяйкой. Однако здравомыслие взяло верх: уж кто-кто, а мои друзья владели магией виртуозно и при этом обладали достаточным опытом, чтобы вот так оказаться связанными и беспомощными. По всей видимости, мы столкнулись с магией настолько мощной и необычной, что всего их опыта и сил не хватило, чтобы противостоять ей. Однако если это на самом деле было так, то в первую очередь нужно было позаботиться о друзьях: во-первых, чтобы убедиться, что с ними всё в порядке, а во-вторых, противостоять опасности втроём было всё же легче, чем мне одной, когда выяснится, что всё это ошибка.
— Проводите меня к ним, пожалуйста, — попросила я, постаравшись, чтобы моя просьба прозвучала уверенно и доброжелательно.
Мири слегка наклонил голову:
— Прошу следовать за мной, госпожа.
Мы вышли из комнаты. Я быстро огляделась, стараясь на всякий случай запомнить обстановку, которая, к слову, была довольно-таки проста: длинный коридор, с каждой стороны от которого располагалось по несколько дверей. В одном конце этого коридора находилось высокое окно, в другом — лестница, ведущая на первый этаж. Спустившись по ней, мы оказались в той самой комнате, в которой мы были с Гарри и Роном. Мои друзья действительно лежали связанными на полу. Увидев их, я подбежала и опустилась между ними на колени.
— Гарри! Рон! — позвала я, безуспешно пытаясь развязать их и привести в чувство: мои заклинания не действовали ни на верёвки, ни на потерявших сознание друзей. — Гарри! Рон! — в отчаяньи повторила я.
Краем глаза я заметила, как Мири щёлкнул пальцами, и в ту же секунду мои друзья оказались свободны.
— Латару! — негромко сказал эльф, и в комнате появилась эльфийка. — Приведи господ в чувство.
Латару кивнула и исчезла, но через несколько мгновений появилась снова, держа в руках какой-то комочек, от которого шёл хоть и сильный, но приятный аромат. Этот комочек она поднесла сначала к носу Гарри, потом провела им над лицом Рона, и оба мои друга пришли в себя.
— Гарри, Рон, — сквозь слёзы пробормотала я, крепко обняв их обоих.
— Моя голова, — простонал Рон, когда я отпустила их, и обхватил руками затылок.
Гарри промолчал, только, поморщившись, потер лоб.
— Им долго будет так плохо? — спросила я Мири.
— Нет, пусть сядут на скамью и откинут головы назад. Скоро всё пройдёт, — ответил мне эльф.
Я заставила друзей сесть на скамью и велела им сделать так, как сказал Мири. Минут через пять оба они окончательно пришли в себя.
— С кем ты разговаривала? — спросил меня Гарри.
— С домовым эльфом, — ответила я. — Вообще здесь происходит что-то странное. Он не один, и он называет меня хозяйкой этого дома. И сам он очень странный. Он не похож на тех эльфов, с которыми мы общались до сих пор. Посмотрите на него, думаю, вы сами это поймёте. Я попытаюсь выяснить, что здесь происходит, но вы постарайтесь пока сидеть молча и, самое главное, не проявлять никакой агрессии. Мы столкнулись с чем-то весьма необычным, — торопливо объясняла я друзьям на английском языке, опасаясь, что слишком долгий разговор на непонятном эльфам языке они воспримут как обсуждение злого умысла с нашей стороны против них.
— Мири, — начала было я, но эльф меня прервал:
— Прошу прощения, но не будет ли угодно госпоже и её друзьям пообедать? Латару приготовила обед, пока госпожа была наверху.
Первым моим порывом было отказаться, но при мысли о еде мой желудок тихонько заурчал.
— С удовольствием, — кивнула я.
— Ты с ума сошла? — спросил меня Рон, когда я объяснила друзьям, что эльфы приглашают нас обедать. — Откуда ты знаешь, что нам в еду не добавят какую-нибудь отраву?
— Рон, ты можешь и не садиться за стол, если боишься, — раздражённо ответила я. — А мне надо питаться регулярно. А если бы они собирались причинить нам зло, то уже давно сделали бы это: вы с Гарри были в их полной власти, поверь.
Через несколько минут стол был уставлен яствами. Возле стола оказалось всего три стула.
— А вы? — обратилась я к Мири. — Вы разве не будете обедать?
— Благодарю за оказанную честь, госпожа, — слегка поклонился эльф. — Но негоже хранителю садиться за стол с тем, чей дом он охраняет.
Опасаясь сделать что-то не так, настаивать я не стала.
Обед был настолько превосходным, что я попросила Мири позвать Латару и поблагодарила её лично.
— Благодарю за похвалу, госпожа, — пискнула смущённая эльфийка и, поклонившись, исчезла.
Во время обеда я раздумывала, как лучше построить разговор, чтобы узнать, где мы оказались и почему эльфы так уважительны с нами. В конце концов, я решила, что лучше всего быть просто откровенной.
— Я прошу прощения, Мири, — сказала я, когда после обеда мы расположились возле камина, где Мири расставил стулья с высокими спинками и подлокотниками со словами, что там нам будет удобнее. — Но боюсь, что возникло какое-то недоразумение. Я не могу быть хозяйкой этого дома.
— Как? — изумился эльф. — Разве кольцо на вашей руке принадлежит не вам, госпожа?
Я опустила взгляд на подарок Люциуса.
— Мне, — прошептала я, начиная догадываться, что происходит. Помолчав несколько секунд, в течение которых я смогла подавить отчаянье, нахлынувшее на меня при воспоминании о том, каким образом это кольцо стало моим и какие слова при этом мне сказал Люциус. — Мой муж подарил его мне, — громче и увереннее продолжила я. — Оно передаётся в его роду на протяжении уже нескольких поколений.
— Значит, всё правильно, госпожа, — кивнул эльф.
— Что за кольцо? — хором спросили меня друзья.
— Люциус подарил мне его в честь рождения Патрисии, — негромко ответила я и показала перстень. — Печатка с гербом семьи, таким, каким он был до того, как Малфои перебрались в Англию. Подожите, — воскликнула я, когда сообразила, что Гарри и Рон поняли, о чём мы разговаривали с эльфом. — Вы что, знаете старофранцузский?
— Не знаем, — поправил меня Гарри. — Понимаем. И я, и Рон говорим по-французски, ты сама это знаешь, поэтому поняли, о чём вы говорили с эльфом. Но сказать что-то самим... Я точно не смогу.
— А я тем более, — усмехнулся Рон.
— Мири, вы понимаете, что я говорю? — спросила я эльфа по-французски.
— Понимаю, госпожа, но сказать что-то на этом языке не смогу, — ответил мне эльф.
— И не нужно, — ответила я, улыбнувшись. — Просто мои друзья тоже понимают, что говорите вы, но говорить на вашем языке тоже не могут. Я хочу предложить, чтобы мои друзья говорили с вами и в вашем присутствии на французском языке. Друг друга вы поймёте, а мне не будет необходимости служить переводчиком между вами.
Мои друзья согласно кивнули, а Мири вежливо поклонился:
— Как вам будет угодно, госпожа.
— Так что там с кольцом? — вернулся к нашему разговору Рон.
— Герб, изображённый на кольце госпожи, принадлежит роду, владеющему этим домом, — ответил ему Мири.
— Вы уверены? — недоверчиво переспросил Рон.
— Прошу следовать за мной, — пригласил нас эльф.
Мы прошли вслед за ним ещё по какому-то коридорчику и оказались в большой комнате, все четыре стены которой занимали шкафы от пола до потолка, а на полках шкафов хранились... Нет, не книги. Свитки! Часть полок была заставлена фолиантами, довольно древними, насколько я могла судить, но всё же большую часть библиотеки занимали свитки. Богатейшее собрание свитков! Однако долго предаваться восхищению у меня не получилось: Мири показал нам на герб, висевший на стене напротив входа в библиотеку. Он был точно таким, какой был изображён на моём перстне.
— Ничего себе! — Рон даже присвистнул от неожиданности. — Это что, дом Малфоев?
— Малфуа, господин, — поправил его Мири. — Этот герб и этот дом принадлежат роду Малфуа.
— И всё же я не понимаю, — начал Рон, когда мы, вернулись в зал. — Каким образом мы оказались здесь? То есть почему?
Я немного помолчала, собираясь с мыслями, а потом ответила:
— Точно не могу сказать, могу только предположить. Всё дело в этом кольце. По преданию, оно способно помочь своему владельцу в самый трудный час. Так, во всяком случае, сказал Люциус, когда дарил мне его. А ещё... Он хотел быть уверен, что сделал всё возможное для того, чтобы я была в безопасности, если его не будет рядом.
Сказав последнюю фразу, я закрыла лицо руками, пытясь не закричать. Уже несколько раз за сегодняшний день я усилием воли подавляла слёзы, подступавшие к горлу при воспоминании о том вечере. Но если с краткими вспышками воспоминаний о моем доме и семье справиться удавалось, то теперь, проговорив вслух все те слова, что тогда сказал мне Люциус, я уже не смогла сдержаться.. Как только я замолчала, возле меня оказался Гарри. Он обнял меня и тихонько прошептал мне на ухо:
— Поплачь. Если тебе от этого станет легче, поплачь. Кричи, если нужно. Только не держи всё в себе.
Я прижалась лицом к его груди и одной рукой со всей силы буквально вцепилась в его плечо. И закричала. Нет, я даже не закричала — я завыла. Я выла от тоски, внезапно особенно остро почувствовав, от чего я отказалась. Больше не будет семейных трапез, довольно церемонных внешне, но во время которых я каждой клеточкой своего тела ощущала, что все сидящие за столом — моя семья. Не будет плача Патрисии по ночам, когда у неё начнёт резаться очередной зубик. Не будет нетерпеливого ожидания писем от Николаса и Оливии из Хогвартса. Не будет откровенных разговоров с сыном перед сном во время каникул. Не будет похода в магазин за свадебным платьем для Мелиссы. Не будет ещё целой кучи важных мелочей, делавших мою жизнь счастливой. Не будет ночей, наполненных страстью. Не будет ежесекундного ощущения, что я — единственная для любимого мужчины. Больше никогда не будет чувства абсолютной уверенности, что пока рядом со мной Люциус, ничего плохого в моей жизни не произойдёт.
Тоска не прошла, но слёз больше не осталось, и постепенно я затихла. Гарри, до этого легонько гладивший меня по спине, немного отодвинулся и заглянул мне в лицо:
— Всё хорошо?
Я кивнула.
— Гермиона, — окликнул меня Рон, протягивая наколдованный стакан с водой. Я взяла его и залпом выпила.
— Простите, — извинилась я перед друзьями, — накатило.
— Может быть, вернёмся? — осторожно предложил Гарри. — С мужем, возможно, ты видеться и не сможешь, но, по крайней мере, с детьми будешь общаться.
— Нет, — решительно ответила я. — От Люциуса наши встречи вряд ли удастся скрыть, а он никогда не согласится с решением, которое ему не по нраву. Ему придётся рассказать правду. А сэр Генри сказал, что Люциус ничего не должен знать, поэтому рисковать я не буду.
— Почему ты так доверяешь этому призраку? — с сомнением спросил Рон. — Не забывай, он Малфой...
— Я знаю, — устало согласилась я. — Но всё, что он говорил мне до сих пор, оказалось правдой. Поэтому я не могу сомневаться и в остальном. Вы не переживайте, — посмотрела я на друзей. — Я справлюсь. Больше такого не повторится.
— Может быть, успокоительное зелье? Или отвар какой-нибудь? У эльфов, думаю, найдётся что-то такое.
— Нет, — отказалась я. — Все зелья и лекарства — только по назначению медика. Рисковать ребёнком я не буду.
Несколько минут прошло в молчании, а затем я вернулась к своему рассказу:
— Так вот, сэр Генри сказал, что, возможно, слова Люциуса стали своеобразным ключом к перстню, активировавшим его магию. Именно ту магию, которая способна помочь владельцу кольца. Вот и получается, что то, что мы оказались здесь, в доме предков Люциуса — это помощь перстня. Ведь самое большее, что мне сейчас нужно — это новый дом. И хотя бы тоненькая ниточка, связывающая меня с семьёй. Этот дом — и то, и другое.
— Но привёл-то нас к дому не перстень, а Живоглот, — возразил Рон.
— Вы же знаете, что он полуниззл. Он тоже обладает магическими способностями. Какими именно — мы точно не знаем. Почему из всех домов, вдоль которых мы вчера прогуливались, он забежал в дом миссис Крейтон? Наверное, потому что почувствовал, что там живёт волшебница. Думаю, и здесь так же: он почувствовал магическую связь между кольцом и этим домом.
— Я тоже так подумал, — согласился со мной Гарри. — Но, честно говоря, мне не терпится понять, что здесь происходит.
— Да, это занимательно, — немного воодушевилась я и позвала: — Мири!
Эльф тут же появился.
— Мири, вы не могли бы рассказать о доме? К сожалению, мне о нём ничего неизвестно.
— Конечно, госпожа, — поклонился эльф. Затем он сел на стул напротив нас, и мне понравилось, что он не стал спрашивать моего разрешения для этого.
— Так вот, госпожа, как я уже сказал, этот дом и земля вокруг принадлежат роду Малфуа. Сам я, правда, никогда не встречался ни с одним из хозяев этого дома. Много лет назад мой предок заключил договор с последним волшебником Малфуа, жившим здесь. По договору с волшебником мой предок и его потомки обязались охранять дом до того времени, когда здесь снова поселится кто-то из рода волшебника. Однако время шло, а никто из Малфуа не возвращался. Мой предок умер, и дом продолжил охранять его сын, а после его смерти — сын его сына. Я — потомок того эльфа, с которым волшебник заключил договор. И, честно говоря, я не думал, что уже встречу кого-то из рода Малфуа. Но когда сегодня утром мы увидели, как вы открыли ворота, госпожа...
— Вы видели? — изумилась я.
— Конечно же, госпожа, — ответил Мири, и мне показалось, что он даже немного оскорбился. — Наш долг — охранять имущество, которое нам доверили, поэтому мы следим за всем, что здесь происходит. Так вот, когда я увидел, что от вашего прикосновения ворота распахнулись, я понял, что кто-то из хозяев вернулся. Я решил посмотреть, что будет дальше. И когда убедился, что вы смогли попасть и в дом, то решил поприветствовать хозяйку. К несчастью, ваши друзья не проявили дружелюбия, и мы вынуждены были защищаться.
— Вы — защищаться?! — возмутился Рон. — Это мы защищались! Мы увидели, что Живоглот испугался, и всего лишь применили защитные чары.
— Вы применили магию против хранителей дома, господин, — вежливо объяснил Мири. — Это проявление недружелюбных намерений. Однако вы встали перед госпожой, закрыв её собой, и я засомневался, действительно ли вы пришли сюда не с добром, как я решил вначале. Поэтому мы не стали нападать, а всего лишь оттолкнули ваши заклинания.
— Что вы сделали?! — потрясённо спросил Гарри.
— Оттолкнули ваши заклинания. Повернули их вспять, — пояснил Мири.
Услышав эти слова, я испытала облегчение и, не сумев сдержаться, от радости рассмеялась. Друзья с недоумением посмотрели на меня.
— Представляете, когда Мири сказал мне, что вы лежите связанные без сознания, я испугалась, — сквозь смех пояснила я. — Испугалась, что мы столкнулись с магией, против которой не можете выстоять даже вы, со всем вашим опытом и знаниями. А сейчас оказывается, что пострадали вы от собственных заклинаний.
— И что тут смешного? — недовольно спросил Рон.
— Ну, посудите сами, если бы не этот случай, смогли бы вы узнать наверняка, какова сила вашей магии?
Пару секунд друзья молчали, а потом тоже весело рассмеялись.
— Госпожа, я хотел бы попросить вас и ваших друзей выбрать комнаты, где вы будете жить. Латару скоро закончит приготовление ужина и займётся ими. Приближается ночь, а завтра я покажу вам поместье и подробно расскажу о нём.
Мы с Гарри и Роном поднялись на второй этаж. Там было десять комнат, по пять с каждой стороны от коридора. Осмотрев их все, я выбрала одну, соединённую дверью с соседней, в которой я решила устроить детскую. Гарри и Рон выбрали комнаты напротив моей. Чтобы осмотреть всю территорию, прилегавшую к дому, как сказал Мири, вечера не хватило бы. Но дом он нам показал. Оказалось, что помещений в нём много больше, чем можно было предположить, глядя на него снаружи — на внутреннее пространство были наложены чары незримого расширения.
После ужина — не менее вкусного, чем обед, — я решила посмотреть книги и свитки в библиотеке: лучшего времяпрепровождения до отхода ко сну, пожалуй, было не придумать. Моим друзьям просматривать все эти свитки было неинтересно, но нам нужно было посидеть втроём и обсудить и всё, что произошло, и всё, что нужно было сделать до отъезда друзей. Шкафы со свитками располагались вдоль стен, поэтому в центре комнаты стоял большой круглый стол и резные стулья или кресла — я не знаю, как их назвать правильно: они были полностью деревянными, но с высокими спинками и подлокотниками. Гарри и Рон сели за стол, а я подошла к ближайшему стеллажу и взяла наугад несколько свитков. Читать я их не собиралась, хотела только просмотреть, что в них. Положив свитки на стол, я села напротив друзей и начала разворачивать первый попавшийся.
— А эльфы неплохо заботились о библиотеке, — сказала я друзьям. — Смотрите, свитки почти не ссохлись, их спокойно можно разворачивать и не бояться, что они рассыпятся в руках. Нужно будет узнать, как им это удалось.
Я развернула свиток почти до середины, как вдруг прямо из пергамента раздался ужасающий вой. От неожиданности я разжала пальцы, и свиток быстро свернулся, и как только это произошло, вой тут же прекратился.
— Дьявол, — выругался сквозь зубы Гарри и вскочил с кресла. — Гермиона, пока ни к чему не прикасайся. Рон, это твоё, — сказал он нашему другу, одновременно подтолкнув к нему половину свитков. Рон, всё поняв без слов, тут же вытащил волшебную палочку, и вдвоём с Гарри они начали просматривать каждый свиток, предварительно проверяя его с помощью какого-то специального заклинания. Я поразилась переменам, произошедшим с Гарри и Роном прямо на моих глазах: передо мной были уже не мои друзья — передо мной стояли два аврора, сосредоточенно выполняющие свою работу. Объяснять мне они ничего не стали, впрочем, это было и не нужно — я поняла, что среди свитков были те, которые относились к тёмной магии. Расширив заклинанием стол, я начала переносить с помощью левитации партиями другие свитки, а Гарри и Рон их просматривали, а затем раскладывали на три кучки.
— Гермиона, вот эти можешь убирать на место, — показал мне на свитки слева от себя Гарри, когда левая кучка стала весьма внушительной и класть в неё новые свитки оказалось затруднительно.
— И эти тоже, — показал мне на свитки, находившиеся слева от него, Рон.
По-видимому, так работать их научили в школе авроров: неопасное — слева, очень опасное — справа. Посередине — нечто среднее между неопасным и очень опасным. Я начала потихоньку возвращать свитки на только что освобождённые полки, время от времени заглядывая в некоторые из них. Я не стала дожидаться, когда возле Гарри и Рона скопятся свитки — просто забирала их, как только они клали их слева от себя.
К вечеру шкафы возле одной стены были разобраны.
— Ну вот, завтра-послезавтра разберём остальные, — сказал Гарри, откладывая последний свиток. — Смотри, Гермиона: те свитки, что ты уже убрала, не содержат ничего опасного или противозаконного. Вот эти, — показал он на среднюю кучку возле себя и возле Рона, — тоже не противозаконны, но в них содержится информация о заклинаниях или зельях, которые могут причинить вред при неправильном применении этой информации, поэтому я советую тебе их убрать куда подальше. Пользоваться ими ты можешь, но прими меры предосторожности, чтобы они не попали в руки не того человека. А вот эти, — указал Гарри на свою правую кучку и присоединяя к ней правую кучку свитков Рона, — противозаконны. Даже за хранение некоторых из них предусмотрено тюремное заключение. Я вынужден их забрать...
— Нет, — твёрдо сказала я.
Друзья взглянули на меня с изумлением.
— Гермиона, — начал было Гарри, — ты что, не поняла, что я только что сказал?
— Я поняла, — ответила я, — но я не могу позволить тебе их забрать.
— Ну хорошо, я понимаю, что я здесь не представитель власти, — постаравшись скрыть обиду, сказал мой друг, — но поверь, законы относительно тёмной магии одинаковы что в Британии, что во Франции. Если ты не считаешь правильным, чтобы их забрал я, я сообщу во французский аврорат, и тогда их заберут они.
— Ты сдашь меня французскому аврорату? — язвительно спросила я.
— Конечно, нет! — воскликнул Гарри. — Я скажу, что ты сама хочешь избавиться от этих свитков, но у тебя нет возможности доставить их в министерство.
— Дело не в том, что ты не имеешь власти во Франции, Гарри, — покачала я головой. — Я не имею права распоряжаться этими свитками. Всё, что здесь находится, тем более, такое ценное, как старинные свитки, принадлежит семье Люциуса. Принять такое решение вправе только он. Давай сделаем так, — мягко предложила я, — ты оставишь эти свитки здесь, я их уберу подальше, чтобы никто, кроме меня и Люциуса, не смог их даже в руки взять. А когда придёт время и Люциус узнает об этом поместье, он сам передаст эти свитки аврорату, — это я тебе обещаю.
— Ты что, собираешься рассказать ему об этом доме?
— Да, — ответила я. — Когда Люциус узнает о ребёнке, он узнает и об этом доме.
— Я думал, ты собралась здесь жить до конца своих дней, — сказал Рон.
— Нет, — сказала я. — Узнав о ребёнке, Люциус не отпустит его больше ко мне, по крайней мере, пока я не расскажу ему всю правду. А поскольку правду я рассказывать ему не буду, то мне придётся снова куда-то уезжать. Не от меня, так от малыша Люциус всё равно узнает об этом доме. Только к тому времени я оборву все связи с семьёй, поэтому мне будет абсолютно всё равно, где жить.
Наверное, к тому времени я успела выплеснуть всю боль и всё отчаянье, потому что сама поразилась, с каким спокойствием я сказала эти слова и как спокойно я восприняла такое развитие дальнейших событий моей жизни.
— Ты уверена, что сможешь его убедить передать свитки аврорату? — спросил меня Гарри.
— Уверена, — кивнула я.
— Хорошо, тогда пусть они пока будут в этом доме, — согласился он. — Но сделай так, чтобы они были в безопасности и никто не смог бы воспользоваться ими.
— Обязательно, — пообещала я.
Латару постаралась на славу, и когда я вошла в свою комнату, я её не узнала — так разительно отличалась она от того, что я увидела в первый раз: всё сверкало чистотой, кровать была застелена свежим постельным бельём, над кроватью был повешен новый балдахин, да и в целом стены, пол и потолок стали как будто ярче. И в воздухе витал успокаивающий аромат трав.
— Я приготовила баню, — сказала эльфийка. — Господа сказали, что подождут, пока госпожа приготовится ко сну.
— Баня? — в изумлении повернулаясь я к ней. — Я думала, здесь есть ванная комната.
— Латару неизвестно, что такое ванная комната, госпожа, — извиняющимся тоном сказала эльфийка. — Но если госпоже нужна ванная комната, она может объяснить, что это такое, и мы можем сделать такую комнату для госпожи.
— Нет-нет, — поспешно воскликнула я. — Я с удовольствием схожу в баню.
— Прошу следовать за мной, госпожа, — пригласила меня Латару.
Мы спустились на первый этаж, и из гостиной она повела меня по какому-то новому коридору, несколько раз сворачивая то направо, то налево. Наконец, мы оказались перед нужной дверью. Открыв её, я застыла от изумления и восхищения: комната, в которой мы оказались, представляла собой нечто, напоминающее одновременно восточные бани и древнеримские термы. Всё помещение, включая потолок, было отделано светлым мрамором. Оно состояло из двух частей, отделённых друг от друга аркой. Маленькая комната выполняла роль аподитерия в римских банях. В большой комнате посередине был бассейн: плавать в нём не позволял ни размер, ни глубина. Скорее, это был бассейн для последнего омовения чистой водой, и Латару подтвердила моё предположение. Чуть подальше возле стен выступали две каменные скамьи. Между ними располагались три каменных чаши, соединённые между собой: крайние были заполнены горячей и холодной водой, и от них под лёгким уклоном шли желобки к третьей чаше, по которым стекала вода, если открыть краники над желобками на крайних чашах. Этакий своеобразный смеситель, позволявший в средней чаше создать воду комфортной температуры, не прилагая при этом особых усилий. Для того, чтобы обливаться водой, видимо, предназначались чашки различных размеров, с ручками или без, висевшие на стене. Что вызвало у меня улыбку — то, что чаши были сделаны из дерева. При том, что баня была оборудавана в доме тех времён, когда частое мытьё считалось почти что преступлением, при такой поразительной предусмотрительности в мелочах, которую проявил человек, оборудовавший баню, столь простые вещи, как обычные деревянные чаши, казались здесь совсем неуместными. Однако после минутного размышления я поняла, что это именно то, что нужно: о пластике в то время люди ещё ничего не слышали, а другие материалы, известные им, были либо очень хрупкими, либо очень тяжёлыми.
— Скоро будет очень жарко, госпожа, — сказала Латару. — Я не стала сразу нагревать всё помещение, чтобы можно было всё здесь показать госпоже.
— Вы правы, — кивнула я. Капельки пота уже начали выступать на моём лбу, и я поспешила выйти в маленькую комнату.
— Пусть госпожа позовёт меня, когда нужно будет проводить её обратно. — Подав мне полотенце, эльфийка слегка поклонилась и исчезла.
Никогда не получала я такого удовольствия от душа или ванны. «С тех пор как зодчие стали возводить здания, они не создали ничего лучше, чем баня», — вспомнилась мне фраза из старинной восточной книги. Только сейчас я смогла оценить всю глубину этой мысли. В бане невозможно было торопиться: здесь всё как будто само собой делалось не спеша. И когда я уже одевалась, собираясь вернуться в свою комнату, я подумала о том, что за всё время, пока я была в бане, меня ни разу не посетили грустные мысли.
— Желаю, чтобы госпоже приснились приятные сны, — сказала Латару, когда проводила меня обратно до спальни: сама я эту дорогу точно бы не нашла.
— Спасибо, — поблагодарила я её. — И вам доброй ночи, Латару.
Латару поклонилась и исчезла.
Оставшись одна, я достала из сумочки одежду, взятую из Малфой-мэнора и косметику. Однако только когда я собралась повесить одежду, поняла, что в моей комнате не было ни гардеробной, ни даже просто шкафа: для хранения одежды в ней стоял огромный сундук. Латару и здесь постаралась: внутри сундук был тщательно вычищен и вымыт, поэтому я аккуратно сложила одежду в него. Мысленно взяв себе на заметку, что для хранения одежды нужно будет сделать что-то более привычное, я подумала о том, насколько всё-таки интересен был человек, обустроивший этот дом: он настолько опередил своё время в сложных вещах и в то же время почему-то не додумался до такой простой, как вертикальное хранение одежды. Впрочем, возможно, он и додумался, просто одежда тогда была такова, что хранить её можно было только в горизонтальном положении: ведь в средние века отрезы ткани тоже считались богатством и могли передаваться в семье на протяжении нескольких поколений как некое вложение денег. Поэтому одежду вполне могли сшить из ткани лет через сто после того, как она была выткана. Что за эти сто лет становилось с нитями, из которых делалась эта ткань, оставалось только догадываться.
За этими размышлениями я легла в постель и положила палочку на прикроватный столик, роль которого выполнял маленький сундучок. Мой взгляд упал на бисерную сумочку, лежавшую рядом. И я не смогла (да и не очень-то и хотела) удержаться: взяла сумочку и достала из неё две колдографии в рамках. Одна из них была нашей общей семейной. Её сделал Майкл Линделл, когда приехал к нам на следующий день после Рождества, чтобы поздравить Мелиссу: хоть они и были помолвлены, но Мелисса пока ещё была членом нашей семьи. Я, возможно, и позволила бы сестре встретить праздник с друзьями, но Люциус был непреклонен: Рождество — семейный праздник, поэтому вся семья должна быть в этот день вместе. На колдографии в центре стояли мы с Люциусом; справа от него находился Драко, обнимавший Асторию. Скорпиус, Николас и Оливия расположились перед нами. Слева от меня встала Мелисса. Патрисия сидела у меня на руках, но внезапно она протянула ручку и схватила за волосы старшую сестру. Не ожидавшая этого Оливия вскрикнула, и все посмотрели на неё. Именно эту сценку поймал Майкл.
Я перевела взгляд на вторую колдографию. На ней были мы с Люциусом. Со временем он стал позволять себе (я же склонна думать, что он просто научился) не проявлять сдержанность, если мы были наедине. Эта колдография тоже была сделана в последние рождественские каникулы, но на сей раз Николасом. Люциус подарил сыну фотоаппарат, и Николас сразу же начал делать снимки. Мне в это Рождество муж подарил очень редкую книгу за авторством Райса Кавендиша. В это время я как раз работала над переводом текста, трудного настолько, что я выполняла работу долго, как никогда. Те словари, которыми я обычно пользовалась, в этот раз мало мне помогали. Книга Райса Кавендиша оказалась как нельзя кстати: помимо того, что она одна могла заменить большинство моих словарей, в ней были собраны ещё и малоупотребительные обороты, как раз те, которые часто встречались в переводимом тексте. Перевод благодаря подарку Люциуса я закончила в течение трёх дней после отъезда двойняшек в Хогвартс, но в само Рождество я не смогла удержаться, и когда Люциус вышел из гостиной, я вышла вслед за ним и бросилась ему на шею, благодаря за столь нужный и своевременный подарок. Мы были одни, и поэтому муж не стал сдерживать лёгкой улыбки, обняв меня в ответ и коснувшись губами моих волос. Николаса, стоявшего в дверях гостиной, мы заметили только тогда, когда сверкнула вспышка фотоаппарата. Люциус пригрозил сыну тем, что заберёт у него подарок, если тот ещё раз повторит подобное. Мужу, чтобы защитить сына, я тогда возражать не стала, но когда Николас показал мне готовый снимок, я забрала его себе. Это была моя любимая колдография. Моего лица на ней видно не было, было видно лишь то, что Люциус зарывался губами в мои волосы — но нашему сыну удалось запечатлеть тот редкий момент, когда муж не скрывал своих чувств. «Почему тебе так нравится эта колдография?» — спросил меня Люциус, когда увидел, что я очень долго разглядываю её. «Посмотри на неё и сам поймёшь», — отшутилась я тогда.
Не сразу я осознала, что по моим щекам вновь потекли слёзы, а когда осознала, то решительно поставила обе колдографии на столик и улеглась, укрывшись одеялом. Живоглот, сидевший у меня в ногах, поняв, что я уже точно собралась спать, подобрался ко мне ближе и улёгся у меня под боком. Под его громкое мурлыканье я, отогнав все мысли о том, что происходит сейчас в Малфой-мэноре и знают ли уже дети о моём исчезновении, заставила себя думать о более насущных вещах: о том, как сделать шкаф в моей комнате, потому что использование сундука для хранения одежды меня категорически не устраивало; о том, что нужно узнать, как звали того волшебника, который последним жил в этом доме; осмотреть всю территорию, относящуюся к дому — если судить по словам Мири, то это был не просто дом, а целое поместье. Ещё я вспомнила совет миссис Крейтон о том, что во время беременности мне следует наблюдаться у медика. Так, составляя себе список задач, которые мне нужно было решить на следующий день, я не заметила, как заснула.
— В моём доме?
читать дальшеВсё так же величаво эльф кивнул:
— Да, в вашем доме, госпожа.
— Где мои друзья? — спросила я. Беспокойство за Гарри и Рона добавило настойчивости моему голосу.
— О, так те два человека всё-таки друзья госпожи? Мы связали их и оставили внизу, чтобы госпожа сама решила, как с ними поступить.
— Что? — я резко села. Голова закружилась, и я вцепилась в край кровати. Постепенно приходя в себя, я попыталась осмыслить происходящее. Мне хотелось как можно быстрее понять, что здесь происходит, что это за странное место и почему столь необычный домовик называет меня хозяйкой. Однако здравомыслие взяло верх: уж кто-кто, а мои друзья владели магией виртуозно и при этом обладали достаточным опытом, чтобы вот так оказаться связанными и беспомощными. По всей видимости, мы столкнулись с магией настолько мощной и необычной, что всего их опыта и сил не хватило, чтобы противостоять ей. Однако если это на самом деле было так, то в первую очередь нужно было позаботиться о друзьях: во-первых, чтобы убедиться, что с ними всё в порядке, а во-вторых, противостоять опасности втроём было всё же легче, чем мне одной, когда выяснится, что всё это ошибка.
— Проводите меня к ним, пожалуйста, — попросила я, постаравшись, чтобы моя просьба прозвучала уверенно и доброжелательно.
Мири слегка наклонил голову:
— Прошу следовать за мной, госпожа.
Мы вышли из комнаты. Я быстро огляделась, стараясь на всякий случай запомнить обстановку, которая, к слову, была довольно-таки проста: длинный коридор, с каждой стороны от которого располагалось по несколько дверей. В одном конце этого коридора находилось высокое окно, в другом — лестница, ведущая на первый этаж. Спустившись по ней, мы оказались в той самой комнате, в которой мы были с Гарри и Роном. Мои друзья действительно лежали связанными на полу. Увидев их, я подбежала и опустилась между ними на колени.
— Гарри! Рон! — позвала я, безуспешно пытаясь развязать их и привести в чувство: мои заклинания не действовали ни на верёвки, ни на потерявших сознание друзей. — Гарри! Рон! — в отчаяньи повторила я.
Краем глаза я заметила, как Мири щёлкнул пальцами, и в ту же секунду мои друзья оказались свободны.
— Латару! — негромко сказал эльф, и в комнате появилась эльфийка. — Приведи господ в чувство.
Латару кивнула и исчезла, но через несколько мгновений появилась снова, держа в руках какой-то комочек, от которого шёл хоть и сильный, но приятный аромат. Этот комочек она поднесла сначала к носу Гарри, потом провела им над лицом Рона, и оба мои друга пришли в себя.
— Гарри, Рон, — сквозь слёзы пробормотала я, крепко обняв их обоих.
— Моя голова, — простонал Рон, когда я отпустила их, и обхватил руками затылок.
Гарри промолчал, только, поморщившись, потер лоб.
— Им долго будет так плохо? — спросила я Мири.
— Нет, пусть сядут на скамью и откинут головы назад. Скоро всё пройдёт, — ответил мне эльф.
Я заставила друзей сесть на скамью и велела им сделать так, как сказал Мири. Минут через пять оба они окончательно пришли в себя.
— С кем ты разговаривала? — спросил меня Гарри.
— С домовым эльфом, — ответила я. — Вообще здесь происходит что-то странное. Он не один, и он называет меня хозяйкой этого дома. И сам он очень странный. Он не похож на тех эльфов, с которыми мы общались до сих пор. Посмотрите на него, думаю, вы сами это поймёте. Я попытаюсь выяснить, что здесь происходит, но вы постарайтесь пока сидеть молча и, самое главное, не проявлять никакой агрессии. Мы столкнулись с чем-то весьма необычным, — торопливо объясняла я друзьям на английском языке, опасаясь, что слишком долгий разговор на непонятном эльфам языке они воспримут как обсуждение злого умысла с нашей стороны против них.
— Мири, — начала было я, но эльф меня прервал:
— Прошу прощения, но не будет ли угодно госпоже и её друзьям пообедать? Латару приготовила обед, пока госпожа была наверху.
Первым моим порывом было отказаться, но при мысли о еде мой желудок тихонько заурчал.
— С удовольствием, — кивнула я.
— Ты с ума сошла? — спросил меня Рон, когда я объяснила друзьям, что эльфы приглашают нас обедать. — Откуда ты знаешь, что нам в еду не добавят какую-нибудь отраву?
— Рон, ты можешь и не садиться за стол, если боишься, — раздражённо ответила я. — А мне надо питаться регулярно. А если бы они собирались причинить нам зло, то уже давно сделали бы это: вы с Гарри были в их полной власти, поверь.
Через несколько минут стол был уставлен яствами. Возле стола оказалось всего три стула.
— А вы? — обратилась я к Мири. — Вы разве не будете обедать?
— Благодарю за оказанную честь, госпожа, — слегка поклонился эльф. — Но негоже хранителю садиться за стол с тем, чей дом он охраняет.
Опасаясь сделать что-то не так, настаивать я не стала.
Обед был настолько превосходным, что я попросила Мири позвать Латару и поблагодарила её лично.
— Благодарю за похвалу, госпожа, — пискнула смущённая эльфийка и, поклонившись, исчезла.
* * *
Во время обеда я раздумывала, как лучше построить разговор, чтобы узнать, где мы оказались и почему эльфы так уважительны с нами. В конце концов, я решила, что лучше всего быть просто откровенной.
— Я прошу прощения, Мири, — сказала я, когда после обеда мы расположились возле камина, где Мири расставил стулья с высокими спинками и подлокотниками со словами, что там нам будет удобнее. — Но боюсь, что возникло какое-то недоразумение. Я не могу быть хозяйкой этого дома.
— Как? — изумился эльф. — Разве кольцо на вашей руке принадлежит не вам, госпожа?
Я опустила взгляд на подарок Люциуса.
— Мне, — прошептала я, начиная догадываться, что происходит. Помолчав несколько секунд, в течение которых я смогла подавить отчаянье, нахлынувшее на меня при воспоминании о том, каким образом это кольцо стало моим и какие слова при этом мне сказал Люциус. — Мой муж подарил его мне, — громче и увереннее продолжила я. — Оно передаётся в его роду на протяжении уже нескольких поколений.
— Значит, всё правильно, госпожа, — кивнул эльф.
— Что за кольцо? — хором спросили меня друзья.
— Люциус подарил мне его в честь рождения Патрисии, — негромко ответила я и показала перстень. — Печатка с гербом семьи, таким, каким он был до того, как Малфои перебрались в Англию. Подожите, — воскликнула я, когда сообразила, что Гарри и Рон поняли, о чём мы разговаривали с эльфом. — Вы что, знаете старофранцузский?
— Не знаем, — поправил меня Гарри. — Понимаем. И я, и Рон говорим по-французски, ты сама это знаешь, поэтому поняли, о чём вы говорили с эльфом. Но сказать что-то самим... Я точно не смогу.
— А я тем более, — усмехнулся Рон.
— Мири, вы понимаете, что я говорю? — спросила я эльфа по-французски.
— Понимаю, госпожа, но сказать что-то на этом языке не смогу, — ответил мне эльф.
— И не нужно, — ответила я, улыбнувшись. — Просто мои друзья тоже понимают, что говорите вы, но говорить на вашем языке тоже не могут. Я хочу предложить, чтобы мои друзья говорили с вами и в вашем присутствии на французском языке. Друг друга вы поймёте, а мне не будет необходимости служить переводчиком между вами.
Мои друзья согласно кивнули, а Мири вежливо поклонился:
— Как вам будет угодно, госпожа.
— Так что там с кольцом? — вернулся к нашему разговору Рон.
— Герб, изображённый на кольце госпожи, принадлежит роду, владеющему этим домом, — ответил ему Мири.
— Вы уверены? — недоверчиво переспросил Рон.
— Прошу следовать за мной, — пригласил нас эльф.
Мы прошли вслед за ним ещё по какому-то коридорчику и оказались в большой комнате, все четыре стены которой занимали шкафы от пола до потолка, а на полках шкафов хранились... Нет, не книги. Свитки! Часть полок была заставлена фолиантами, довольно древними, насколько я могла судить, но всё же большую часть библиотеки занимали свитки. Богатейшее собрание свитков! Однако долго предаваться восхищению у меня не получилось: Мири показал нам на герб, висевший на стене напротив входа в библиотеку. Он был точно таким, какой был изображён на моём перстне.
— Ничего себе! — Рон даже присвистнул от неожиданности. — Это что, дом Малфоев?
— Малфуа, господин, — поправил его Мири. — Этот герб и этот дом принадлежат роду Малфуа.
* * *
— И всё же я не понимаю, — начал Рон, когда мы, вернулись в зал. — Каким образом мы оказались здесь? То есть почему?
Я немного помолчала, собираясь с мыслями, а потом ответила:
— Точно не могу сказать, могу только предположить. Всё дело в этом кольце. По преданию, оно способно помочь своему владельцу в самый трудный час. Так, во всяком случае, сказал Люциус, когда дарил мне его. А ещё... Он хотел быть уверен, что сделал всё возможное для того, чтобы я была в безопасности, если его не будет рядом.
Сказав последнюю фразу, я закрыла лицо руками, пытясь не закричать. Уже несколько раз за сегодняшний день я усилием воли подавляла слёзы, подступавшие к горлу при воспоминании о том вечере. Но если с краткими вспышками воспоминаний о моем доме и семье справиться удавалось, то теперь, проговорив вслух все те слова, что тогда сказал мне Люциус, я уже не смогла сдержаться.. Как только я замолчала, возле меня оказался Гарри. Он обнял меня и тихонько прошептал мне на ухо:
— Поплачь. Если тебе от этого станет легче, поплачь. Кричи, если нужно. Только не держи всё в себе.
Я прижалась лицом к его груди и одной рукой со всей силы буквально вцепилась в его плечо. И закричала. Нет, я даже не закричала — я завыла. Я выла от тоски, внезапно особенно остро почувствовав, от чего я отказалась. Больше не будет семейных трапез, довольно церемонных внешне, но во время которых я каждой клеточкой своего тела ощущала, что все сидящие за столом — моя семья. Не будет плача Патрисии по ночам, когда у неё начнёт резаться очередной зубик. Не будет нетерпеливого ожидания писем от Николаса и Оливии из Хогвартса. Не будет откровенных разговоров с сыном перед сном во время каникул. Не будет похода в магазин за свадебным платьем для Мелиссы. Не будет ещё целой кучи важных мелочей, делавших мою жизнь счастливой. Не будет ночей, наполненных страстью. Не будет ежесекундного ощущения, что я — единственная для любимого мужчины. Больше никогда не будет чувства абсолютной уверенности, что пока рядом со мной Люциус, ничего плохого в моей жизни не произойдёт.
Тоска не прошла, но слёз больше не осталось, и постепенно я затихла. Гарри, до этого легонько гладивший меня по спине, немного отодвинулся и заглянул мне в лицо:
— Всё хорошо?
Я кивнула.
— Гермиона, — окликнул меня Рон, протягивая наколдованный стакан с водой. Я взяла его и залпом выпила.
— Простите, — извинилась я перед друзьями, — накатило.
— Может быть, вернёмся? — осторожно предложил Гарри. — С мужем, возможно, ты видеться и не сможешь, но, по крайней мере, с детьми будешь общаться.
— Нет, — решительно ответила я. — От Люциуса наши встречи вряд ли удастся скрыть, а он никогда не согласится с решением, которое ему не по нраву. Ему придётся рассказать правду. А сэр Генри сказал, что Люциус ничего не должен знать, поэтому рисковать я не буду.
— Почему ты так доверяешь этому призраку? — с сомнением спросил Рон. — Не забывай, он Малфой...
— Я знаю, — устало согласилась я. — Но всё, что он говорил мне до сих пор, оказалось правдой. Поэтому я не могу сомневаться и в остальном. Вы не переживайте, — посмотрела я на друзей. — Я справлюсь. Больше такого не повторится.
— Может быть, успокоительное зелье? Или отвар какой-нибудь? У эльфов, думаю, найдётся что-то такое.
— Нет, — отказалась я. — Все зелья и лекарства — только по назначению медика. Рисковать ребёнком я не буду.
Несколько минут прошло в молчании, а затем я вернулась к своему рассказу:
— Так вот, сэр Генри сказал, что, возможно, слова Люциуса стали своеобразным ключом к перстню, активировавшим его магию. Именно ту магию, которая способна помочь владельцу кольца. Вот и получается, что то, что мы оказались здесь, в доме предков Люциуса — это помощь перстня. Ведь самое большее, что мне сейчас нужно — это новый дом. И хотя бы тоненькая ниточка, связывающая меня с семьёй. Этот дом — и то, и другое.
— Но привёл-то нас к дому не перстень, а Живоглот, — возразил Рон.
— Вы же знаете, что он полуниззл. Он тоже обладает магическими способностями. Какими именно — мы точно не знаем. Почему из всех домов, вдоль которых мы вчера прогуливались, он забежал в дом миссис Крейтон? Наверное, потому что почувствовал, что там живёт волшебница. Думаю, и здесь так же: он почувствовал магическую связь между кольцом и этим домом.
— Я тоже так подумал, — согласился со мной Гарри. — Но, честно говоря, мне не терпится понять, что здесь происходит.
— Да, это занимательно, — немного воодушевилась я и позвала: — Мири!
Эльф тут же появился.
— Мири, вы не могли бы рассказать о доме? К сожалению, мне о нём ничего неизвестно.
— Конечно, госпожа, — поклонился эльф. Затем он сел на стул напротив нас, и мне понравилось, что он не стал спрашивать моего разрешения для этого.
— Так вот, госпожа, как я уже сказал, этот дом и земля вокруг принадлежат роду Малфуа. Сам я, правда, никогда не встречался ни с одним из хозяев этого дома. Много лет назад мой предок заключил договор с последним волшебником Малфуа, жившим здесь. По договору с волшебником мой предок и его потомки обязались охранять дом до того времени, когда здесь снова поселится кто-то из рода волшебника. Однако время шло, а никто из Малфуа не возвращался. Мой предок умер, и дом продолжил охранять его сын, а после его смерти — сын его сына. Я — потомок того эльфа, с которым волшебник заключил договор. И, честно говоря, я не думал, что уже встречу кого-то из рода Малфуа. Но когда сегодня утром мы увидели, как вы открыли ворота, госпожа...
— Вы видели? — изумилась я.
— Конечно же, госпожа, — ответил Мири, и мне показалось, что он даже немного оскорбился. — Наш долг — охранять имущество, которое нам доверили, поэтому мы следим за всем, что здесь происходит. Так вот, когда я увидел, что от вашего прикосновения ворота распахнулись, я понял, что кто-то из хозяев вернулся. Я решил посмотреть, что будет дальше. И когда убедился, что вы смогли попасть и в дом, то решил поприветствовать хозяйку. К несчастью, ваши друзья не проявили дружелюбия, и мы вынуждены были защищаться.
— Вы — защищаться?! — возмутился Рон. — Это мы защищались! Мы увидели, что Живоглот испугался, и всего лишь применили защитные чары.
— Вы применили магию против хранителей дома, господин, — вежливо объяснил Мири. — Это проявление недружелюбных намерений. Однако вы встали перед госпожой, закрыв её собой, и я засомневался, действительно ли вы пришли сюда не с добром, как я решил вначале. Поэтому мы не стали нападать, а всего лишь оттолкнули ваши заклинания.
— Что вы сделали?! — потрясённо спросил Гарри.
— Оттолкнули ваши заклинания. Повернули их вспять, — пояснил Мири.
Услышав эти слова, я испытала облегчение и, не сумев сдержаться, от радости рассмеялась. Друзья с недоумением посмотрели на меня.
— Представляете, когда Мири сказал мне, что вы лежите связанные без сознания, я испугалась, — сквозь смех пояснила я. — Испугалась, что мы столкнулись с магией, против которой не можете выстоять даже вы, со всем вашим опытом и знаниями. А сейчас оказывается, что пострадали вы от собственных заклинаний.
— И что тут смешного? — недовольно спросил Рон.
— Ну, посудите сами, если бы не этот случай, смогли бы вы узнать наверняка, какова сила вашей магии?
Пару секунд друзья молчали, а потом тоже весело рассмеялись.
— Госпожа, я хотел бы попросить вас и ваших друзей выбрать комнаты, где вы будете жить. Латару скоро закончит приготовление ужина и займётся ими. Приближается ночь, а завтра я покажу вам поместье и подробно расскажу о нём.
Мы с Гарри и Роном поднялись на второй этаж. Там было десять комнат, по пять с каждой стороны от коридора. Осмотрев их все, я выбрала одну, соединённую дверью с соседней, в которой я решила устроить детскую. Гарри и Рон выбрали комнаты напротив моей. Чтобы осмотреть всю территорию, прилегавшую к дому, как сказал Мири, вечера не хватило бы. Но дом он нам показал. Оказалось, что помещений в нём много больше, чем можно было предположить, глядя на него снаружи — на внутреннее пространство были наложены чары незримого расширения.
После ужина — не менее вкусного, чем обед, — я решила посмотреть книги и свитки в библиотеке: лучшего времяпрепровождения до отхода ко сну, пожалуй, было не придумать. Моим друзьям просматривать все эти свитки было неинтересно, но нам нужно было посидеть втроём и обсудить и всё, что произошло, и всё, что нужно было сделать до отъезда друзей. Шкафы со свитками располагались вдоль стен, поэтому в центре комнаты стоял большой круглый стол и резные стулья или кресла — я не знаю, как их назвать правильно: они были полностью деревянными, но с высокими спинками и подлокотниками. Гарри и Рон сели за стол, а я подошла к ближайшему стеллажу и взяла наугад несколько свитков. Читать я их не собиралась, хотела только просмотреть, что в них. Положив свитки на стол, я села напротив друзей и начала разворачивать первый попавшийся.
— А эльфы неплохо заботились о библиотеке, — сказала я друзьям. — Смотрите, свитки почти не ссохлись, их спокойно можно разворачивать и не бояться, что они рассыпятся в руках. Нужно будет узнать, как им это удалось.
Я развернула свиток почти до середины, как вдруг прямо из пергамента раздался ужасающий вой. От неожиданности я разжала пальцы, и свиток быстро свернулся, и как только это произошло, вой тут же прекратился.
— Дьявол, — выругался сквозь зубы Гарри и вскочил с кресла. — Гермиона, пока ни к чему не прикасайся. Рон, это твоё, — сказал он нашему другу, одновременно подтолкнув к нему половину свитков. Рон, всё поняв без слов, тут же вытащил волшебную палочку, и вдвоём с Гарри они начали просматривать каждый свиток, предварительно проверяя его с помощью какого-то специального заклинания. Я поразилась переменам, произошедшим с Гарри и Роном прямо на моих глазах: передо мной были уже не мои друзья — передо мной стояли два аврора, сосредоточенно выполняющие свою работу. Объяснять мне они ничего не стали, впрочем, это было и не нужно — я поняла, что среди свитков были те, которые относились к тёмной магии. Расширив заклинанием стол, я начала переносить с помощью левитации партиями другие свитки, а Гарри и Рон их просматривали, а затем раскладывали на три кучки.
— Гермиона, вот эти можешь убирать на место, — показал мне на свитки слева от себя Гарри, когда левая кучка стала весьма внушительной и класть в неё новые свитки оказалось затруднительно.
— И эти тоже, — показал мне на свитки, находившиеся слева от него, Рон.
По-видимому, так работать их научили в школе авроров: неопасное — слева, очень опасное — справа. Посередине — нечто среднее между неопасным и очень опасным. Я начала потихоньку возвращать свитки на только что освобождённые полки, время от времени заглядывая в некоторые из них. Я не стала дожидаться, когда возле Гарри и Рона скопятся свитки — просто забирала их, как только они клали их слева от себя.
К вечеру шкафы возле одной стены были разобраны.
— Ну вот, завтра-послезавтра разберём остальные, — сказал Гарри, откладывая последний свиток. — Смотри, Гермиона: те свитки, что ты уже убрала, не содержат ничего опасного или противозаконного. Вот эти, — показал он на среднюю кучку возле себя и возле Рона, — тоже не противозаконны, но в них содержится информация о заклинаниях или зельях, которые могут причинить вред при неправильном применении этой информации, поэтому я советую тебе их убрать куда подальше. Пользоваться ими ты можешь, но прими меры предосторожности, чтобы они не попали в руки не того человека. А вот эти, — указал Гарри на свою правую кучку и присоединяя к ней правую кучку свитков Рона, — противозаконны. Даже за хранение некоторых из них предусмотрено тюремное заключение. Я вынужден их забрать...
— Нет, — твёрдо сказала я.
Друзья взглянули на меня с изумлением.
— Гермиона, — начал было Гарри, — ты что, не поняла, что я только что сказал?
— Я поняла, — ответила я, — но я не могу позволить тебе их забрать.
— Ну хорошо, я понимаю, что я здесь не представитель власти, — постаравшись скрыть обиду, сказал мой друг, — но поверь, законы относительно тёмной магии одинаковы что в Британии, что во Франции. Если ты не считаешь правильным, чтобы их забрал я, я сообщу во французский аврорат, и тогда их заберут они.
— Ты сдашь меня французскому аврорату? — язвительно спросила я.
— Конечно, нет! — воскликнул Гарри. — Я скажу, что ты сама хочешь избавиться от этих свитков, но у тебя нет возможности доставить их в министерство.
— Дело не в том, что ты не имеешь власти во Франции, Гарри, — покачала я головой. — Я не имею права распоряжаться этими свитками. Всё, что здесь находится, тем более, такое ценное, как старинные свитки, принадлежит семье Люциуса. Принять такое решение вправе только он. Давай сделаем так, — мягко предложила я, — ты оставишь эти свитки здесь, я их уберу подальше, чтобы никто, кроме меня и Люциуса, не смог их даже в руки взять. А когда придёт время и Люциус узнает об этом поместье, он сам передаст эти свитки аврорату, — это я тебе обещаю.
— Ты что, собираешься рассказать ему об этом доме?
— Да, — ответила я. — Когда Люциус узнает о ребёнке, он узнает и об этом доме.
— Я думал, ты собралась здесь жить до конца своих дней, — сказал Рон.
— Нет, — сказала я. — Узнав о ребёнке, Люциус не отпустит его больше ко мне, по крайней мере, пока я не расскажу ему всю правду. А поскольку правду я рассказывать ему не буду, то мне придётся снова куда-то уезжать. Не от меня, так от малыша Люциус всё равно узнает об этом доме. Только к тому времени я оборву все связи с семьёй, поэтому мне будет абсолютно всё равно, где жить.
Наверное, к тому времени я успела выплеснуть всю боль и всё отчаянье, потому что сама поразилась, с каким спокойствием я сказала эти слова и как спокойно я восприняла такое развитие дальнейших событий моей жизни.
— Ты уверена, что сможешь его убедить передать свитки аврорату? — спросил меня Гарри.
— Уверена, — кивнула я.
— Хорошо, тогда пусть они пока будут в этом доме, — согласился он. — Но сделай так, чтобы они были в безопасности и никто не смог бы воспользоваться ими.
— Обязательно, — пообещала я.
* * *
Латару постаралась на славу, и когда я вошла в свою комнату, я её не узнала — так разительно отличалась она от того, что я увидела в первый раз: всё сверкало чистотой, кровать была застелена свежим постельным бельём, над кроватью был повешен новый балдахин, да и в целом стены, пол и потолок стали как будто ярче. И в воздухе витал успокаивающий аромат трав.
— Я приготовила баню, — сказала эльфийка. — Господа сказали, что подождут, пока госпожа приготовится ко сну.
— Баня? — в изумлении повернулаясь я к ней. — Я думала, здесь есть ванная комната.
— Латару неизвестно, что такое ванная комната, госпожа, — извиняющимся тоном сказала эльфийка. — Но если госпоже нужна ванная комната, она может объяснить, что это такое, и мы можем сделать такую комнату для госпожи.
— Нет-нет, — поспешно воскликнула я. — Я с удовольствием схожу в баню.
— Прошу следовать за мной, госпожа, — пригласила меня Латару.
Мы спустились на первый этаж, и из гостиной она повела меня по какому-то новому коридору, несколько раз сворачивая то направо, то налево. Наконец, мы оказались перед нужной дверью. Открыв её, я застыла от изумления и восхищения: комната, в которой мы оказались, представляла собой нечто, напоминающее одновременно восточные бани и древнеримские термы. Всё помещение, включая потолок, было отделано светлым мрамором. Оно состояло из двух частей, отделённых друг от друга аркой. Маленькая комната выполняла роль аподитерия в римских банях. В большой комнате посередине был бассейн: плавать в нём не позволял ни размер, ни глубина. Скорее, это был бассейн для последнего омовения чистой водой, и Латару подтвердила моё предположение. Чуть подальше возле стен выступали две каменные скамьи. Между ними располагались три каменных чаши, соединённые между собой: крайние были заполнены горячей и холодной водой, и от них под лёгким уклоном шли желобки к третьей чаше, по которым стекала вода, если открыть краники над желобками на крайних чашах. Этакий своеобразный смеситель, позволявший в средней чаше создать воду комфортной температуры, не прилагая при этом особых усилий. Для того, чтобы обливаться водой, видимо, предназначались чашки различных размеров, с ручками или без, висевшие на стене. Что вызвало у меня улыбку — то, что чаши были сделаны из дерева. При том, что баня была оборудавана в доме тех времён, когда частое мытьё считалось почти что преступлением, при такой поразительной предусмотрительности в мелочах, которую проявил человек, оборудовавший баню, столь простые вещи, как обычные деревянные чаши, казались здесь совсем неуместными. Однако после минутного размышления я поняла, что это именно то, что нужно: о пластике в то время люди ещё ничего не слышали, а другие материалы, известные им, были либо очень хрупкими, либо очень тяжёлыми.
— Скоро будет очень жарко, госпожа, — сказала Латару. — Я не стала сразу нагревать всё помещение, чтобы можно было всё здесь показать госпоже.
— Вы правы, — кивнула я. Капельки пота уже начали выступать на моём лбу, и я поспешила выйти в маленькую комнату.
— Пусть госпожа позовёт меня, когда нужно будет проводить её обратно. — Подав мне полотенце, эльфийка слегка поклонилась и исчезла.
Никогда не получала я такого удовольствия от душа или ванны. «С тех пор как зодчие стали возводить здания, они не создали ничего лучше, чем баня», — вспомнилась мне фраза из старинной восточной книги. Только сейчас я смогла оценить всю глубину этой мысли. В бане невозможно было торопиться: здесь всё как будто само собой делалось не спеша. И когда я уже одевалась, собираясь вернуться в свою комнату, я подумала о том, что за всё время, пока я была в бане, меня ни разу не посетили грустные мысли.
— Желаю, чтобы госпоже приснились приятные сны, — сказала Латару, когда проводила меня обратно до спальни: сама я эту дорогу точно бы не нашла.
— Спасибо, — поблагодарила я её. — И вам доброй ночи, Латару.
Латару поклонилась и исчезла.
Оставшись одна, я достала из сумочки одежду, взятую из Малфой-мэнора и косметику. Однако только когда я собралась повесить одежду, поняла, что в моей комнате не было ни гардеробной, ни даже просто шкафа: для хранения одежды в ней стоял огромный сундук. Латару и здесь постаралась: внутри сундук был тщательно вычищен и вымыт, поэтому я аккуратно сложила одежду в него. Мысленно взяв себе на заметку, что для хранения одежды нужно будет сделать что-то более привычное, я подумала о том, насколько всё-таки интересен был человек, обустроивший этот дом: он настолько опередил своё время в сложных вещах и в то же время почему-то не додумался до такой простой, как вертикальное хранение одежды. Впрочем, возможно, он и додумался, просто одежда тогда была такова, что хранить её можно было только в горизонтальном положении: ведь в средние века отрезы ткани тоже считались богатством и могли передаваться в семье на протяжении нескольких поколений как некое вложение денег. Поэтому одежду вполне могли сшить из ткани лет через сто после того, как она была выткана. Что за эти сто лет становилось с нитями, из которых делалась эта ткань, оставалось только догадываться.
За этими размышлениями я легла в постель и положила палочку на прикроватный столик, роль которого выполнял маленький сундучок. Мой взгляд упал на бисерную сумочку, лежавшую рядом. И я не смогла (да и не очень-то и хотела) удержаться: взяла сумочку и достала из неё две колдографии в рамках. Одна из них была нашей общей семейной. Её сделал Майкл Линделл, когда приехал к нам на следующий день после Рождества, чтобы поздравить Мелиссу: хоть они и были помолвлены, но Мелисса пока ещё была членом нашей семьи. Я, возможно, и позволила бы сестре встретить праздник с друзьями, но Люциус был непреклонен: Рождество — семейный праздник, поэтому вся семья должна быть в этот день вместе. На колдографии в центре стояли мы с Люциусом; справа от него находился Драко, обнимавший Асторию. Скорпиус, Николас и Оливия расположились перед нами. Слева от меня встала Мелисса. Патрисия сидела у меня на руках, но внезапно она протянула ручку и схватила за волосы старшую сестру. Не ожидавшая этого Оливия вскрикнула, и все посмотрели на неё. Именно эту сценку поймал Майкл.
Я перевела взгляд на вторую колдографию. На ней были мы с Люциусом. Со временем он стал позволять себе (я же склонна думать, что он просто научился) не проявлять сдержанность, если мы были наедине. Эта колдография тоже была сделана в последние рождественские каникулы, но на сей раз Николасом. Люциус подарил сыну фотоаппарат, и Николас сразу же начал делать снимки. Мне в это Рождество муж подарил очень редкую книгу за авторством Райса Кавендиша. В это время я как раз работала над переводом текста, трудного настолько, что я выполняла работу долго, как никогда. Те словари, которыми я обычно пользовалась, в этот раз мало мне помогали. Книга Райса Кавендиша оказалась как нельзя кстати: помимо того, что она одна могла заменить большинство моих словарей, в ней были собраны ещё и малоупотребительные обороты, как раз те, которые часто встречались в переводимом тексте. Перевод благодаря подарку Люциуса я закончила в течение трёх дней после отъезда двойняшек в Хогвартс, но в само Рождество я не смогла удержаться, и когда Люциус вышел из гостиной, я вышла вслед за ним и бросилась ему на шею, благодаря за столь нужный и своевременный подарок. Мы были одни, и поэтому муж не стал сдерживать лёгкой улыбки, обняв меня в ответ и коснувшись губами моих волос. Николаса, стоявшего в дверях гостиной, мы заметили только тогда, когда сверкнула вспышка фотоаппарата. Люциус пригрозил сыну тем, что заберёт у него подарок, если тот ещё раз повторит подобное. Мужу, чтобы защитить сына, я тогда возражать не стала, но когда Николас показал мне готовый снимок, я забрала его себе. Это была моя любимая колдография. Моего лица на ней видно не было, было видно лишь то, что Люциус зарывался губами в мои волосы — но нашему сыну удалось запечатлеть тот редкий момент, когда муж не скрывал своих чувств. «Почему тебе так нравится эта колдография?» — спросил меня Люциус, когда увидел, что я очень долго разглядываю её. «Посмотри на неё и сам поймёшь», — отшутилась я тогда.
Не сразу я осознала, что по моим щекам вновь потекли слёзы, а когда осознала, то решительно поставила обе колдографии на столик и улеглась, укрывшись одеялом. Живоглот, сидевший у меня в ногах, поняв, что я уже точно собралась спать, подобрался ко мне ближе и улёгся у меня под боком. Под его громкое мурлыканье я, отогнав все мысли о том, что происходит сейчас в Малфой-мэноре и знают ли уже дети о моём исчезновении, заставила себя думать о более насущных вещах: о том, как сделать шкаф в моей комнате, потому что использование сундука для хранения одежды меня категорически не устраивало; о том, что нужно узнать, как звали того волшебника, который последним жил в этом доме; осмотреть всю территорию, относящуюся к дому — если судить по словам Мири, то это был не просто дом, а целое поместье. Ещё я вспомнила совет миссис Крейтон о том, что во время беременности мне следует наблюдаться у медика. Так, составляя себе список задач, которые мне нужно было решить на следующий день, я не заметила, как заснула.