Глава девятая
— Ну и денёк вчера выдался! — сказал на следующее утро Рон, когда мы завтракали.
читать дальше— Точно, — поддержал его Гарри. — Гермиона, о чём ты думаешь? — спросил он меня.
Я покачала головой:
— Как там они? Что делают? Что думают? Гарри, тебе не должны случайно доставлять сюда «Пророк»?
— Ну, я предполагаю, что твой муж как можно дольше будет скрывать от общества твоё исчезновение.
— Я тоже так думаю, — ответила я. — Тем более, что благовидный предлог для этого у него есть: уход за Патрисией.
Гарри кивнул:
— Именно поэтому из «Пророка» ты, скорее всего, ничего не узнаешь. Как только я вернусь в Англию, я сразу напишу тебе обо всём, что узнаю — даже о том, какие шаги предпринимает твой муж, чтобы тебя найти. Но пока мы ещё здесь, давай сосредоточимся на том, чтобы позаботиться о тебе — когда мы с Роном уедем, мы хотим быть уверены, что ты ни в чём не нуждаешься.
При этих словах мне стало стыдно: друзья и в самом деле ради меня отказались от возможности побыть со своими семьями. Поэтому я тряхнула головой, отгоняя грустные мысли, и сказала:
— Да, вчера перед сном я набросала себе список того, что нужно сделать. Во-первых, нужно осмотреть поместье. После завтрака, не возражаете?
Гарри и Рон согласно кивнули.
— Затем, наверное, нужно будет съездить в Руан.
— Зачем? — удивился Рон.
— Ну, я вчера размышляла и подумала вот о чём: Малфуа — это дом волшебников, и это очень хорошо, потому что я вроде как не покину магический мир совсем, как боялась. Но всё же жить здесь в одиночестве, пусть даже в компании с эльфами, я не смогу. Волшебный мир мне посещать нельзя, поэтому остаётся только мир магглов. Ближе находится та деревня, в которой мы переночевали вчера. Но это маленькая деревня, там моё частое появление наверняка не останется незамеченным, и люди заинтересуются, где я живу. А Руан — большой город, в нём быть незаметным легче.
— Логично, — согласился Гарри.
— Ну так вот, — продолжила я, — если ездить в Руан более-менее регулярно, то мне понадобится автомобиль. Так что нужно будет купить мне машину. Маленькую, примерно как у миссис Крейтон. Лишь бы ездить на ней было можно.
— Машину купить нетрудно, — усмехнулся Гарри. — Только как быть с правами?
— Заодно узнаем и про курсы водителей, — ответила я. — Курсы длятся всего несколько месяцев, так что на это время мне, наверное, нужно будет поселиться в городе. Вообще-то когда я училась в академии, мы с одной однокурсницей, тоже из семьи магглов, решили научиться вождению и сдать экзамен. Так что водить машину я умею. Ездить, я, правда, с тех пор не ездила. Но вспомню всё быстро. А когда получу права, то поселюсь уже здесь.
— Хорошо, тогда завтра едем в Руан, — согласился Гарри.
— Ещё я вспомнила о том, что миссис Крейтон посоветовала мне наблюдаться у врача. Сначала я хотела найти врача в Руане, но потом подумала: если она сама работала акушером, может быть, она согласиться наблюдать меня? В частном порядке? Если она знакома и с маггловской, и с магической медициной, то лучшего варианта, наверное, и не найти.
Пару минут Гарри раздумывал, затем сказал:
— Давай сделам так: я наведу справки о миссис Крейтон, и если меня ничего не насторожит, то тогда ты её попросишь. Если она не согласится, тогда мы с Роном ещё раз приедем и найдём тебе маггловского врача. Ну, а если согласится...
— Тогда я буду ездить к ней, — перебив друга, сказала я. — Или даже приглашу её жить здесь — возможно, так ей будет удобнее.
— Тоже выход, — согласился он. — Причём, пожалуй, лучший.
— И нам ещё нужно просмотреть оставшиеся свитки в библиотеке, — напомнил Рон.
— Вот и отлично. Сейчас осматриваем поместье, а после обеда занимаемся библиотекой, — сказала я, вставая из-за стола.
Я не ошиблась, предположив, что Малфуа является не просто домом, а целым поместьем. Палисадом была огорожена только территория, прилегавшая непосредственно к дому. Но нашу экскурсию Мири начал не с неё, а с тех самых наклоненных друг к другу деревьев, которые местные жители прозвали сатанинскими воротами. Оказавшись вновь на том месте, мы с Гарри и Роном не поверили своим глазам: перед нами были не деревья, а ворота — обычные деревянные ворота.
— Почему мы их не видели вчера, когда пошли за Живоглотом? — удивилась я, когда несколько раз вышла и зашла. — По идее, если это зачарованные ворота, то мы, как волшебники, должны были увидеть их ещё позавчера, когда только оказались здесь.
— Думаю, это другое заклинание, — ответил мне Гарри. — А увидеть ворота мы смогли только потому, что побывали в доме, не так ли, Мири?
— Совершенно верно, господин, — ответил эльф. — В дом могут попасть только члены семьи Малфуа и те, кого они захотят видеть в этом доме. И только для тех, кто побывал в доме, все наложенные чары становятся видимыми.
— Скажите, а вот все эти исчезновения людей — это ваших рук дело? — спросил Рон. — И сколько человек вам пришлось убить, чтобы немного отвадить людей от этого места?
— Нет-нет, господин, — замотал головой головой Мири. — Мы никого ни разу не убили. Мы просто перемещали людей подальше от этого места и заставляли их забыть то, что они видели.
— А пропажа или гибель скота? — спросила я.
— Только в крайнем случае, госпожа. Когда люди портили ворота. Прошу вас, — пригласил он.
Поместье и в самом деле было большим. Показывая его границы, Мири сказал, что для меня они должны выглядеть как полупрозрачный занавес. Приглядевшись внимательнее, я в самом деле увидела некую пелену, то исчезавшую, то вновь становившуюся явной. Впрочем, большую часть территории поместья с той стороны, откуда попали в дом мы, занимал лес. Но вот противоположная сторона от дома, когда нас туда провёл Мири, была интереснее: там было озеро. Насколько я помнила маггловскую карту, которой пользовался Гарри, когда мы ехали из Кокеля, на этом месте был сплошной лес. Значит, магглы не знали об этом озере? Либо озеро, так же, как дом, было ненаносимым, либо магглы никогда не попадали на территорию поместья. Я спросила об этом Мири.
— Нет, госпожа, до озера посторонние, как правило, не доходили, мы успевали встретить их раньше, — ответил он, помрачнев. — Но вот с той стороны есть поляна, на которой можно встретить непрошеных гостей довольно часто. Поляна находится на территории поместья, но почему-то чары, очерчивающие границу, часто не действуют, и нам приходится ставить дополнительное заграждение с этой стороны, чтобы дальше поляны вглубь поместья проникнуть было невозможно.
— Почему чары дают сбой? — тут же повернулся к нему Гарри.
— Не знаю, господин, — сказал Мири. — Но так было всё время, пока мы охраняем этот дом. С той стороны место есть одно. Нехорошее место. Отец говорил, что оттуда идёт какая-то сила, которая и нарушает чары.
— Ещё одно нехорошее место, — многозначительно заметил Рон.
— А что там находится? — спросил Гарри эльфа.
— Ничего особенного, господин. Сплошной лес. Только отец мне рассказывал, а ему рассказывал его отец, что когда наш род начал охранять дом Малфуа, то там было пепелище.
— Пепелище? — переспросила я.
— Да, госпожа, огромное пепелище.
— Пожалуй, Рон, нам нужно с тобой туда наведаться, — сказал Гарри. — Гермиона, тебя мы не возьмём, — предупредил он меня. — Мири, послезавтра вы нас проводите на то место?
— Как скажете, господин, — ответил Мири.
Мы повернули в сторону дома и некоторое время шли молча.
— Гермиона, как ты думаешь, что это может быть? — спросил Рон. — Что это могло быть за пепелище?
Я покачала головой:
— Не знаю. У меня, правда, есть одно предположение.
— Какое? — спросил меня Гарри.
— В Нормандии долгое время господствовали викинги, а у них была своя религия. Возможно, на том месте было какое-то языческое святилище. Только...
Я задумалась.
— Что — только? — спросил меня Рон.
— Мири, — обратилась я к эльфу. — А вы, случайно, не знаете, как звали последнего волшебника, жившего здесь?
— Знаю, госпожа. Арман Малфуа.
От неожиданности я даже остановилась. Надежда, которая уже почти было погасла за два дня до этого, начала разгораться во мне с новой силой. Гарри говорил, что если я и смогу найти что-то о проклятье, то только дома. Но в Малфой-мэноре сведения об Арманде были весьма скудными. Возможно, здесь, в доме, где он жил до этого, я всё же смогу что-то найти?
— Гермиона, что с тобой? — обернувшись, окликнул меня Гарри.
— Вспоминаю родословную Малфоев, — ответила я. — Если волшебника, заключившего договор с эльфами, звали Арман Малфуа — скорее всего, это был Арманд Малфой. Других волшебников с похожим именем я не припомню. Если это был Арманд, то он поселился в Англии во второй половине одиннадцатого века. Значит, пепелище появилось незадолго до его отъезда. Ведь сколько времени будут сохраняться следы пожара, пусть даже огромного? Несколько лет, не больше, раз их увидели эльфы. Тогда языческое святилище здесь вряд ли могло быть.
— Почему?
— Потому что к середине одиннадцатого века Франция уже была полностью христианской страной. К этому времени здесь не могло остаться ничего, что хоть как-то относилось к язычеству.
— Если при этом оно не имело отношения к магии, — заметил Гарри.
— Ты имеешь в виду сейды? — обдумав его слова, спросила я.
— Ну, как вариант.
— Но сейды не сгорели бы в огне, — возразила я.
— Именно, — кивнул Гарри. — Если они там были, то они есть там до сих пор.
— И ты считаешь, что это из-за них перестают действовать чары на границе поместья? — догадалась я.
— Если сейды там есть, то это вероятнее всего. В любом случае, нам с Роном нужно туда наведаться. Но только после того, как исследуем библиотеку.
Всю вторую половину дня мы просидели в библиотеке, сумев разобрать шкафы ещё у двух стен. А на следующее утро поехали в Руан — но не купили машину, как я хотела. Вместо этого я купила маленький домик на тихой улочке довольно близко к центру города. Я считала, что в таком большом городе, как Руан, таких и найти-то нельзя. Но — удивительное дело — Гарри заранее нанял какого-то агента по недвижимости, и к тому времени, когда мы появились на пороге его офиса, у того наготове были несколько вариантов. Вообще же, глядя на своих друзей, я впервые за долгие годы заметила, насколько они изменились. Особенно Гарри. За прошедшие годы наша дружба не только не ослабла, но как будто стала ещё крепче. Иной стала наша жизнь, и когда мы встречались, то это происходило в кругу родных и близких. Разговаривать мы по-прежнему могли на любую тему — от плача детей по ночам до проектов законов министерства магии. Однако перемены, случившиеся с нами под воздействием обстановки, в которой мы не были все вместе, друг в друге мы не видели. И я с удивлением заметила, какие качества развила в Гарри работа в должности главного аврора. Он стал не только стратегом, но и превосходным тактиком, предусматривавшим всё до мельчайших деталей. Порой мне кажется, что даже я, с моим пристрастием продумывать всё до мелочей, не смогла бы лучше организовать свой отъезд, если бы занималась этим сама. Однако тогда я не могла думать об этом — все мои силы уходили на то, чтобы поддерживать свою решимость расстаться с семьёй.
Хотя мне всё равно пришлось бы трудно: я была уверена в том, что мне необходимо покинуть магический мир и Британию, но я уже давно не принадлежала миру магглов — поэтому даже не представляла, с чем мне придётся столкнуться, чтобы вновь стать его частью. Разумеется, разработать безупречный план я смогла бы — но вряд ли для этого мне хватило бы месяца, если учитывать, что, прежде чем его разработать, мне многое нужно было бы узнать и при этом всё сохранить втайне от Драко и Астории. Это было нереально. Но Гарри справился с этим превосходно. И я не могла не согласиться с ним, когда он объяснял мне, зачем мне нужен собственный дом в мире магглов. Денег, лежавших в моём сейфе в Гринготсе, на которые я рассчитывала жить, мне должно было хватить на несколько лет. Однако их было всё же не так много, чтобы я могла жить до конца жизни без материальных забот. Рано или поздно мне нужно было бы начать работать, а для этого следовало осесть во Франции на законных основаниях. Гарри был прав: постоянно пользоваться волшебством, чтобы подделывать все документы, необходимые в маггловском мире, или отводить магглам глаза, было неразумно. В Британии таким образом Люциусу легче лёгкого было бы напасть на мой след. Поэтому единственное, для чего воспользовался своим положением Гарри — это для того, чтобы у меня появился другой паспорт с новым именем. Всё прочее должно было делаться уже по маггловским законам маггловскими учреждениями: страховка, банковские карты — это были настоящие документы. Такими же настоящими должны были быть и права, и вид на жительство, и все прочие документы.
К вечеру того дня мы сумели разобрать последние шкафы в библиотеке. Половину из них занимали свитки, а вторую — фолианты. Начав расставлять проверенные друзьями фолианты по местам, я уронила один из них. Когда я наклонилась, чтобы его поднять, мой взгляд упал на заднюю стенку шкафа на одной из нижних полок. Вернее, не стенку шкафа, а стену, возле которой стоял шкаф, потому что шкаф был стеллажом, прикреплённым к стене. Моё внимание привлекла едва заметная щель. Стена была выложена из камней, и пространство между ними было тщательно заполнено раствором. Но между двумя камнями раствора не было. Щель была едва заметна, но, когда я прикоснулась к одному из камней, он как будто слегка сдвинулся под моей рукой. Я провела пальцами по краям камня, делая более видимыми его очертания, затем попробовала слегка пошевелить его и вытащить, но у меня это не получилось. Я всегда по возможности обращалась с книгами без магии, поэтому моя палочка лежала на столе. Взяв её, я попыталась вытащить камень сначала при помощи манящих чар, а потом отпирающего заклинания.
— Интересно, — пробормотала я.
— Что? — тут же откликнулись Гарри и Рон.
— А вот посмотрите, — ответила я, снова подходя к стеллажу и жестом позвав за собой друзей. — Здесь какой-то тайник.
— Может быть, это просто камень неровно положен? — спросил Рон, когда попытался открыть его теми же способами, что и я.
Я покачала головой:
— Нет, это тайник. Посмотрите, где он расположен. Я бы даже не заметила его, если бы книга не упала. И камень сдвинулся немного, когда я начала очищать его.
— Гарри, тогда попробуй ты, — сказал Рон.
— Думаю, это бесполезно, — ответил Гарри, но на всякий случай попытался. — Если Гермионе не удалось, нам вряд ли удастся. Здесь все заклинания наложены таким образом, что преодолеть их могут только члены семьи Малфоев, а это, похоже, завязано вообще на кровном родстве. Вспомни, Рон, у нас был похожий случай, когда мы только начали работать в аврорате.
— Тогда действительно бесполезно, — согласился Рон.
— Значит, не будем тратить время на то, чтобы открыть его. Ну что, вы закончили? — спросила я.
— Закончили, — подтвердил Гарри.
Мы разложили все неопасные книги по местам. Для тех, что требовали повышенного внимания, я выделила отдельный шкаф. А те, на передаче аврорату которых настаивал Гарри, я убрала на самый верх этого шкафа. К счастью, всего их оказалось не так уж много, около двадцати, поэтому все они поместились на одной полке. Как и обещала, я наложила на шкаф специальное заклинание.
— Ну вот, теперь никто, кроме меня и Люциуса, не сможет взять с этих полок что-либо, — сказала я, отходя от шкафа, чтобы проверить, всё ли я сделала правильно. После взмаха палочкой защита, поставленная мною, стала видимой, и я убедилась, что заклинание наложено правильно: светящимся узором были закрыты все полки от края до края и сверху донизу.
— Где ты узнала про это заклинание? — с любопытством спросил Гарри.
— Люциус научил, — ответила я.
— Вот как? — насмешливо сказал Рон. — Никогда бы не подумал, что он захочет тебя чему-то учить. И многому он тебя научил?
— Многому, — подтвердила я. — Например, старофранцузскому языку.
Старофранцузский я начала учить для того, чтобы суметь прочитать книгу родовых заклинаний. Сначала я попросила Люциуса просто перевести мне текст. Вместо этого он нашёл мне в библиотеке старинную книгу и сказал, чтобы я попробовала поначалу разобраться сама. Французский язык к тому времени я знала неплохо, поэтому разобраться в отличиях старофранцузского от современного французского языка для меня оказалось довольно легко. Сюрпризом для меня стало то, что через какое-то время Люциус часто стал разговаривать со мной на старофранцузском, поправляя, если я допускала какую-то грамматическую ошибку, и объясняя, в чём она состоит. Самым удивительным было то, что всё это происходило в самый сложный период нашей совместной жизни — после наложения родовой печати. Однако понять причину такого внимания с его стороны мне оказалось несложно: ненависть ненавистью, но он поддерживал любое моё начинание, если это могло лишний раз продемонстрировать превосходство Малфоев. Жена Малфоя должна была блистать, и не только одеждой, но и манерами, и образованием, а знание полузабытого языка — это было то, чем я могла блеснуть в обществе.
— А французскому — само собой разумеется, раз его предки были из Франции, — язвительно продолжил Рон.
— Нет, французский я начала учить ещё в школе. Но когда Мелисса поселилась в имении, дел, которыми она могла заниматься, было не так уж много — ведь тогда мы ещё не знали, что она тоже волшебница. И тогда Драко начал учить её французскому языку, а я составляла ей компанию. Ну, и так получилось, что Драко научил Мелиссу, а мне поставил произношение. А благодаря Люциусу я научилась немного говорить по-итальянски и довольно сносно по-испански.
Слёзы подступили к моим глазам, когда я вспомнила об уроках французского с Мелиссой и о том, как я благодаря Люциусу выучила испанский язык. Как я уже говорила, с Люциусом я объездила полмира. Большей частью все эти путешествия происходили в те счастливые годы после поступления Мелиссы в Хогвартс. За полгода до поездки в Испанию Люциус сказал мне, что если я хочу поехать с ним, то должна за эти полгода выучить достаточно хорошо испанский язык. Насколько я узнала к тому времени мужа, подобное предложение означало, что мне придётся встретиться с чем-то крайне интересным, поэтому я с энтузиазмом взялась за дело. Как обычно, заранее рассказывать мне Люциус ничего не стал, но те две недели, которые мы провели вдвоём в небольшом доме в лесу Ирати, были одним из самых лучших моих воспоминаний. Я столкнулась с ожившими преданиями, о которых я никогда даже не слышала и которые так отличались от преданий Британии, уходящих корнями в кельтское прошлое острова. Своеобразной платой за это волшебство оказалась необходимость все две недели разговаривать с мужем по-испански. Если я начинала говорить по-английски, Люциус словно не слышал меня. Поначалу меня это злило, но недолго — моё недовольство всё равно не оказывало никакого воздействия на мужа. Однако все выгоды такого его поведения я поняла только по возвращении, когда на очередном приёме Люциус познакомил меня со своим новым деловым партнёром, который поначалу был уверен, что кто-то из моих родителей был родом из Испании — настолько бегло я говорила на его родном языке. А узнав, что ошибся, рассыпался в комплиментах, восхищённый коротким сроком, за который мне удалось добиться таких успехов. Иностранные языки, как я потом узнала, этому испанцу не давались вовсе, поэтому возможность общаться с людьми на своём родном языке в чужой стране была для него настоящим подарком. Итогом такого подарка оказалось то, что крайне выгодная Люциусу сделка была заключена очень быстро. И когда муж объявил мне о том, что всё моё обучение испанскому языку было исключительно для обработки вот этого делового партнёра, я не смогла рассердиться на него даже немного: я-то в процессе изучения языка получила тройную выгоду!
— Удивительно, — пробормотал Рон.
— Ничего удивительного, — весело сказала я, усилием воли отогнав столь дорогие мне воспоминания. — Вы-то тоже многому научились. Особенно Гарри. И, как я вижу, не только в магическом мире. План моего отъезда разработан просто превосходно. Видимо, должность главного аврора обязывает много знать не только о волшебном мире, но и о мире магглов.
— Эх, Гермиона, если бы на последнем курсе ты могла предположить, сколь многому нам придётся научиться в школе авроров и в аврорате, ты бы заранее начала гордиться нами, — шутливо ответил мне Гарри.
— Я и горжусь, — с улыбкой, но совершенно серьёзно ответила я, глядя на друзей, и после небольшой паузы добавила: — Мы хорошо потрудились, так что пойдёмте ужинать.
На следующий день Гарри и Рон отправились на ту поляну, где ограничивающие территорию поместья чары давали сбой. Я хотела отправиться с ними, но Гарри попросил меня остаться, напомнив, что я им обещала не рисковать.
Хотя я и не считала поход в ту сторону поместья большим риском, но обещание я действительно дала, поэтому нужно было его выполнять. Слегка обидевшись на друзей, я попросила Латару показать мне дом и прилегающую к нему территорию, огороженную частоколом.
В Малфой-мэноре всю работу выполняли домашние эльфы, и хоть дело своё они знали превосходно, всё же в качестве хозяйки большого поместья мне пришлось во многом разобраться. Поэтому вопросы, которые я задавала Латару, касались многих мелочей, с которыми наверняка никогда не сталкивался владелец небольшого домика. От ворот палисада до дома вела вымощенная камнем дорога, вдоль которой были посажены цветы. И хотя ничего необычного вроде бы в этом не было, всё же настроение, создаваемое ими, было иным, чем, например, от созерцания цветов в том же Малфой-мэноре: здешние цветы были хоть и очень красивыми, но мелкими — сразу видно, что руки цветоводов-селекционеров их не касались. Это были дикие растения, пересаженные на клумбы, и, наверное, поэтому появлялось ощущение некоего единства с природой.
За домом тоже располагались клумбы, но на них росли уже не цветы, а овощи и пряные растения. Эльфы, как выяснилось, питались исключительно растительной пищей, собирая то, что выращивали сами.
За огородом располагался маленький домик.
— Что это? — спросила я удивлённо.
— Это наш дом, госпожа, — ответила мне Латару. — Все хранители имения живут в нём. Волшебник, который заключил с нами договор, разрешил нам создать свой дом.
— Все? — переспросила я. — Но разве вас не двое всего — вы и Мири?
— Нет, госпожа, — ответила эльфийка. — Нас семеро.
— Семеро?! — изумилась я и повернулась к Латару. — Как же вы живёте в таком маленьком доме? Он и для одного-то мал...
— О нет, госпожа, — перебила меня Латару. — Он мал только внешне — внутри наложены специальные чары. Так же, как в вашем доме. Поэтому у каждого из нас есть своя комната, а ещё несколько общих комнат.
Но это было ещё не всё, что вызвало моё удивление. Дом Малфуа, как оказалось, был построен не при помощи магии — это был обычный маггловский господский дом, какие строили в Западной Европе в девятом — одиннадцатом веках. Всё, что было для него чужеродного — было создано при помощи магии. При помощи магии было расширено внутреннее пространство дома. При помощи магии дом защищался от разрушения. Но та часть быта, в которой можно было обойтись без магии, обустроена была без неё. Так, вода в дом поступала из озера по специальным трубам, проложенным под землёй. За тысячу лет эта система ни разу не дала сбоя — требовалось лишь ухаживать за ней надлежащим образом. Баня, например, нагревалась тоже не при помощи волшебства, а по тому же принципу, что и термы в Древнем Риме — при помощи горячего пара, пропущенного под полом. Латару показала мне весь дом и попросила разрешения пойти на кухню — время близилось к обеду.
Я уже собралась было отпустить её, но заметила ещё одну дверь в стене, возле которой мы стояли.
— А это что? — спросила я Латару.
— Не знаю, госпожа. Никто из эльфов ни разу не бывал в той комнате. Никто не может туда войти.
— Откуда же вы знаете, что там комната?
— Мы не знаем, госпожа. Но между собой мы всегда называем то, что за этой дверью, комнатой. Я думаю, наш предок, заключивший договор с волшебником из этого дома, знал, что там комната.
— Хорошо. Спасибо, Латару, — отпустила я её.
Входить одной в потайную комнату было очень неразумно, но внутренний голос упрямо шептал, что я должна сделать эта одна. Как только Латару исчезла, я прикоснулась к двери, не до конца веря, что смогу её открыть. Но едва мои пальцы коснулись двери, она гостеприимно распахнулась. Я потихоньку вошла, и комната тут же оказалась освещённой. И как только я увидела то, что было в ней сокрыто, я с облегчением возблагодарила судьбу, не позволившую мне настоять на том, чтобы я отправилась сегодня вместе с друзьями к границе поместья. Потому что если бы я сделала это, то, скорее всего, дом мы осматривали бы вместе, и тогда в эту комнату мы тоже вошли бы вместе. А того, что было в ней, нельзя было показывать никому. В этой комнате через всю стену напротив входа располагался гобелен с родословной Малфоев. Но он был совсем иным, чем в Малфой-мэноре. На нём не было волшебных портретов, были лишь имена. Но самое главное — родословная начиналась не с Арманда Малфоя. У меня мелькнула мысль о том, что, увидев этот гобелен, Люциус наверняка будет очень доволен — потому что это было доказательством, что корни чистокровных Малфоев уходят ещё на тысячу лет в глубь веков. Их предком был Перегрин, живший, насколько я смогла просчитать, ещё в эпоху Древнего Рима. Да и сам гобелен представлял собой не ткань, а выделанные шкуры животных, сшитые между собой. С интересом и удивлением я смотрела на явно римские имена, написанные на латыни. Увидев имя «Франциск», я подумала, что, по-видимому, имена всё же давались со значением. Потому что после Франциска следовало несколько франкских имён. Через несколько поколений впервые под именем появилась фамилия Малфуа, написанная на старофранцузском. Начиная с Армана Малфуа, ветви родословного дерева повторяли тот же рисунок, что был в Малфой-мэноре. От Армана Малфуа протянулась одна-единственная веточка к имени Анри Малфуа, от Анри — к его двум детям, рождённым в браке, и к ещё одному имени — Максимилиан. Фамилии под именем Максимилиана не было, потому что он был незаконнорождённым сыном; но сам факт того, что его имя появилось на гобелене, лишний раз убедил меня, что для магии гобеленов главное значение имеет признание родственной связи членами семьи. По всей видимости, сэр Генри в глубине души не верил, что ребёнок, которого ждала Гвинет, был не его, но, ослеплённый гневом и болью, сам не сознавал этого. Через несколько надписей фамилия Малфуа сменилась фамилией Малфой, а все последующие надписи были вытканы уже по-английски. Со странной жадностью я смотрела на имена Нарциссы, Драко, Астории и Скорпиуса, Николаса, Оливии и Патрисии. В последнюю очередь я прочитала имя Люциуса и наконец, проследив глазами двойные нити, своё имя. Надпись была той же, что в Малфой-мэноре: «Гермиона Джин Грейнджер Малфой». Не было лишь подписи «Магглорождённая».
Услышав шум, донёсшийся из гостиной, я поспешно вышла из комнаты и наложила то же заклинание, что и на шкаф в библиотеке. Увидев, что сеточка узора, показавшая, какую область защищают чары, погасла, я прошла к друзьям.
— Нет там сейдов, — сказал Гарри за обедом, когда я спросила его, что они нашли на том месте, где было пепелище. — Нет и не было никогда.
— Тогда что это за помехи?
— Мы не смогли понять. Сейчас там лес. Но, насколько я могу судить, раньше его там не было, а была равнина. Но никаких магических артефактов там никогда не находилось. Хотя какие-то выбросы магии от того места чувствуются.
— Насколько это опасно? — с беспокойством спросила я.
— Неопасно, — уверенно ответил Гарри. — Единственный вред, который они могут нанести — это как раз нарушение границ. Но Мири рассказал нам о том, как они восстанавливают границы, поэтому беспокоиться об этом не стоит. К этому участку приставлен один из эльфов, который проверяет эту поляну несколько раз за день. Поэтому они в самом деле успевают поставить дополнительное заграждение раньше, чем на территории поместья окажутся чужаки. Думаю, беспокоиться тебе не о чем.
— А ты чем занималась? — немного погодя спросил меня Рон.
— Осмотрела весь дом. Эльфы великолепно выполнили свои обязательства, всё в прекрасном состоянии. Жить здесь можно, ни в чём не зная недостатка.
— Замечательно, — кивнул Гарри. — Тогда с завтрашнего дня занимаемся только проблемами в мире магглов. Завтра снова едем в Руан.
Однако на следующее утро меня поджидал немного неприятный сюрприз.
Солнце ещё не взошло, когда меня очень осторожно разбудила Латару.
— Что случилось? — испуганно спросила я.
— Ничего страшного, госпожа. Вам не стоит беспокоиться. Но Мири просит вас спуститься в гостиную, — ответила она.
Накинув халат и слегка пригладив волосы, я, зевая, спустилась в гостиную, где меня поджидали семь эльфов во главе с Мири.
— Желаем госпоже доброго утра, — немного вразнобой сказали они.
— И вам доброго утра, — ответила я. — Что случилось?
— Мы пришли попрощаться, госпожа, — слегка поклонился Мири. — Волшебница из рода Малфуа вернулась жить в этот дом и вчера сочла, что мы свои обязательства выполнили хорошо — это значит, что договор, который заключили наши предки, исполнен.
Это заявление подействовало на меня как холодный душ, и я села на диван, обдумывая только что услышанное.
— Согласно нашим обычаям, заключение и расторжение договора происходит на рассвете, — продолжал Мири. — Как только взойдёт солнце, мы покинем Малфуа. Но мы не могли уйти, не попрощавшись с госпожой.
Я спешно соображала: конечно, я собиралась выяснить, на каких условиях эльфы охраняли поместье, и если от меня это зависело бы, по возможности, улучшить их. Однако Мири и Латару вели себя довольно уверенно, поэтому я решила, что условия договора не так уж и плохи, и хотела отложить разговор с эльфами до того времени, пока поместье не покинут Гарри и Рон — моё обустройство в мире магглов было сейчас важнее. Поэтому известие о том, что их служба закончена, стало для меня полной неожиданностью.
— Подождите-подождите, — остановила я Мири. — Но куда вы пойдёте?
— В южных горах есть место, где жили наши предки, — ответил он. — Мы поселимся там.
— Но ведь насколько я понимаю, родились вы все здесь, в этом доме. Бывали ли вы в тех горах?
— Никогда, госпожа, — ответил эльф. — Но больше нам идти некуда. Поэтому мы найдём это место.
— А если вам никуда не уходить? — после минутного молчания спросила я. — Ведь раз вы родились и всю жизнь прожили здесь, это и ваш дом тоже. И кроме того, одна я с таким огромным поместьем не справлюсь, мне всё равно нужно будет кого-то нанимать. Вы знаете здесь всё лучше, чем кто-либо. А зачем мне нанимать кого-то ещё, если я могу нанять вас? Я хотела бы узнать подробно, на каких условиях заключил договор с вами Арман Малфуа, но сразу же скажу, что если вас они устраивают, то я соглашусь на них все.
Мири щёлкнул пальцами, и в его руках тут же оказался свиток, который он протянул мне.
Я развернула свиток: это был записанный на пергаменте магический контракт, согласно которому эльфы обещали охранять поместье Малфуа и содержать его в состоянии, пригодном для житья, взамен чего получали право жить на территории поместья и пользоваться всем, что им неоходимо для повседневной жизни — еда, одежда, отдельный дом и тому подобное. Договор действовал до тех пор, пока в поместье не поселится кто-то из рода Малфуа и не сочтёт их обязательства выполненными. Контракт был написан на старофранцузском и ещё одном, неизвестном мне языке.
— Что это за язык? — спросила я Мири.
— Эльфийский, госпожа, — ответил он.
— И вы можете прочитать, что здесь написано? — недоверчиво спросила я.
— Конечно, госпожа. Но вы можете не беспокоиться — текст на эльфийском языке и на языке волшебника одинаковы.
— Я уверена в этом, — наклонила я голову в знак согласия. — Итак, что вы скажете?
Мири переглянулся с остальными эльфами.
— Если говорить откровенно, госпожа, то мы надеялись, что вы позволите нам остаться.
— Вот и славно, — улыбнулась я. — Есть ещё какие-то условия, которые вы хотели бы внести в контракт? Может быть, вам нужно подумать?
— Нет, госпожа, — ответил Мири. — Нас всё устраивает.
Я подумала ещё пару минут, а потом сказала:
— Хорошо. Тогда я хочу внести некоторые изменения. Во-первых, помимо тех условий, что указаны в прежнем контракте, я буду платить вам — каждому по одному галеону в неделю. Надеюсь, этого достаточно?
— О, госпожа, это более чем щедро, — улыбнулся Мири и поклонился.
— Второе условие — в случае, если меня или вас перестанут устраивать какие-либо условия, мы всегда сможем их обсудить и пересмотреть.
— Это благородно с вашей стороны, госпожа, — снова поклонился Мири.
— Ну, и последнее условие — наш договор действует только до тех пор, пока единственной хозяйкой поместья являюсь я. Через несколько лет хозяином этого поместья станет мой муж, и тогда наш договор перестаёт действовать. И не буду вас обманывать: я не уверена, что он захочет продлевать наш контракт, — сказала я вслух. А про себя подумала, что если всё будет так, как я рассчитываю, то к тому времени, когда эльфы останутся без работы, у них будет достаточно средств, чтобы остаться независимыми в волшебном мире.
— Благодарим вас за честность, госпожа.
— Итак, что мне нужно сделать? — спросила я.
— Просто впишите ваши условия в контракт с той стороны, где подписывался Арман Малфуа.
Сотворив перо и чернила, я вписала свои условия в контракт и подписалась под ними. Вслед за мной в контракт со своей стороны условия вписал Мири.
— И что дальше? — с любопытством спросила я.
— Сейчас взойдёт солнце, госпожа, — ответил Мири.
Солнце в самом деле взошло через пару минут, и я увидела, как написанный текст на несколько секунд засветился.
— Договор заключён, госпожа, — сказал Мири. — Как только вы захотите на него взглянуть, я предоставлю его вам. — Мири щёлкнул пальцами, и пергамент исчез.
— Ну, раз так, то, наверное, нам следует познакомиться? — вопросительно посмотрела я на тех эльфов, которых видела в первый раз.
Гарри взял отпуск на две недели, из которых прошла уже почти половина. Рон мог распоряжаться своим временем смелее, но и он пообещал Джорджу отсутствовать не более двух недель. Поэтому оставшееся до отъезда друзей время у нас было крайне насыщенным.
В день отбытия друзей за завтраком Гарри протянул мне и Рону по двойному карманному зеркальцу.
— Что это? — хором спросили мы его.
— Помните то зачарованное зеркало, которое подарил мне Сириус? — спросил он нас.
Разумеется, о таком забыть мы не могли: благодаря ему мы избежали смерти, находясь от неё на волосок.
— В своё время я перерыл всю библиотеку Блэков в поисках этого заклинания, но не нашёл. А потом как-то охладел к своей затее. Но когда мы с Роном проверяли здешнюю библиотеку, в одном из фолиантов я наткнулся на это заклинание. Ну, и вот результат. Мы сможем разговаривать друг с другом практически в любое время. И даже если это зеркало попадёт в руки посторонних, узнать о том, где ты находишься, Гермиона, будет практически невозможно. При помощи одного зеркала ты можешь разговаривать со мной, при помощи другого — с Роном.
— Гарри! — восхищённо выдохнула я. Что сказать ещё, я не нашлась, хотя это было и не нужно: мы давно уже понимали друг друга без слов.
— Вечером и опробуем их, — сказал Гарри. — Я свяжусь с тобой, когда вернусь домой. Расскажу, что мне удастся узнать к тому времени.
читать дальше— Точно, — поддержал его Гарри. — Гермиона, о чём ты думаешь? — спросил он меня.
Я покачала головой:
— Как там они? Что делают? Что думают? Гарри, тебе не должны случайно доставлять сюда «Пророк»?
— Ну, я предполагаю, что твой муж как можно дольше будет скрывать от общества твоё исчезновение.
— Я тоже так думаю, — ответила я. — Тем более, что благовидный предлог для этого у него есть: уход за Патрисией.
Гарри кивнул:
— Именно поэтому из «Пророка» ты, скорее всего, ничего не узнаешь. Как только я вернусь в Англию, я сразу напишу тебе обо всём, что узнаю — даже о том, какие шаги предпринимает твой муж, чтобы тебя найти. Но пока мы ещё здесь, давай сосредоточимся на том, чтобы позаботиться о тебе — когда мы с Роном уедем, мы хотим быть уверены, что ты ни в чём не нуждаешься.
При этих словах мне стало стыдно: друзья и в самом деле ради меня отказались от возможности побыть со своими семьями. Поэтому я тряхнула головой, отгоняя грустные мысли, и сказала:
— Да, вчера перед сном я набросала себе список того, что нужно сделать. Во-первых, нужно осмотреть поместье. После завтрака, не возражаете?
Гарри и Рон согласно кивнули.
— Затем, наверное, нужно будет съездить в Руан.
— Зачем? — удивился Рон.
— Ну, я вчера размышляла и подумала вот о чём: Малфуа — это дом волшебников, и это очень хорошо, потому что я вроде как не покину магический мир совсем, как боялась. Но всё же жить здесь в одиночестве, пусть даже в компании с эльфами, я не смогу. Волшебный мир мне посещать нельзя, поэтому остаётся только мир магглов. Ближе находится та деревня, в которой мы переночевали вчера. Но это маленькая деревня, там моё частое появление наверняка не останется незамеченным, и люди заинтересуются, где я живу. А Руан — большой город, в нём быть незаметным легче.
— Логично, — согласился Гарри.
— Ну так вот, — продолжила я, — если ездить в Руан более-менее регулярно, то мне понадобится автомобиль. Так что нужно будет купить мне машину. Маленькую, примерно как у миссис Крейтон. Лишь бы ездить на ней было можно.
— Машину купить нетрудно, — усмехнулся Гарри. — Только как быть с правами?
— Заодно узнаем и про курсы водителей, — ответила я. — Курсы длятся всего несколько месяцев, так что на это время мне, наверное, нужно будет поселиться в городе. Вообще-то когда я училась в академии, мы с одной однокурсницей, тоже из семьи магглов, решили научиться вождению и сдать экзамен. Так что водить машину я умею. Ездить, я, правда, с тех пор не ездила. Но вспомню всё быстро. А когда получу права, то поселюсь уже здесь.
— Хорошо, тогда завтра едем в Руан, — согласился Гарри.
— Ещё я вспомнила о том, что миссис Крейтон посоветовала мне наблюдаться у врача. Сначала я хотела найти врача в Руане, но потом подумала: если она сама работала акушером, может быть, она согласиться наблюдать меня? В частном порядке? Если она знакома и с маггловской, и с магической медициной, то лучшего варианта, наверное, и не найти.
Пару минут Гарри раздумывал, затем сказал:
— Давай сделам так: я наведу справки о миссис Крейтон, и если меня ничего не насторожит, то тогда ты её попросишь. Если она не согласится, тогда мы с Роном ещё раз приедем и найдём тебе маггловского врача. Ну, а если согласится...
— Тогда я буду ездить к ней, — перебив друга, сказала я. — Или даже приглашу её жить здесь — возможно, так ей будет удобнее.
— Тоже выход, — согласился он. — Причём, пожалуй, лучший.
— И нам ещё нужно просмотреть оставшиеся свитки в библиотеке, — напомнил Рон.
— Вот и отлично. Сейчас осматриваем поместье, а после обеда занимаемся библиотекой, — сказала я, вставая из-за стола.
* * *
Я не ошиблась, предположив, что Малфуа является не просто домом, а целым поместьем. Палисадом была огорожена только территория, прилегавшая непосредственно к дому. Но нашу экскурсию Мири начал не с неё, а с тех самых наклоненных друг к другу деревьев, которые местные жители прозвали сатанинскими воротами. Оказавшись вновь на том месте, мы с Гарри и Роном не поверили своим глазам: перед нами были не деревья, а ворота — обычные деревянные ворота.
— Почему мы их не видели вчера, когда пошли за Живоглотом? — удивилась я, когда несколько раз вышла и зашла. — По идее, если это зачарованные ворота, то мы, как волшебники, должны были увидеть их ещё позавчера, когда только оказались здесь.
— Думаю, это другое заклинание, — ответил мне Гарри. — А увидеть ворота мы смогли только потому, что побывали в доме, не так ли, Мири?
— Совершенно верно, господин, — ответил эльф. — В дом могут попасть только члены семьи Малфуа и те, кого они захотят видеть в этом доме. И только для тех, кто побывал в доме, все наложенные чары становятся видимыми.
— Скажите, а вот все эти исчезновения людей — это ваших рук дело? — спросил Рон. — И сколько человек вам пришлось убить, чтобы немного отвадить людей от этого места?
— Нет-нет, господин, — замотал головой головой Мири. — Мы никого ни разу не убили. Мы просто перемещали людей подальше от этого места и заставляли их забыть то, что они видели.
— А пропажа или гибель скота? — спросила я.
— Только в крайнем случае, госпожа. Когда люди портили ворота. Прошу вас, — пригласил он.
Поместье и в самом деле было большим. Показывая его границы, Мири сказал, что для меня они должны выглядеть как полупрозрачный занавес. Приглядевшись внимательнее, я в самом деле увидела некую пелену, то исчезавшую, то вновь становившуюся явной. Впрочем, большую часть территории поместья с той стороны, откуда попали в дом мы, занимал лес. Но вот противоположная сторона от дома, когда нас туда провёл Мири, была интереснее: там было озеро. Насколько я помнила маггловскую карту, которой пользовался Гарри, когда мы ехали из Кокеля, на этом месте был сплошной лес. Значит, магглы не знали об этом озере? Либо озеро, так же, как дом, было ненаносимым, либо магглы никогда не попадали на территорию поместья. Я спросила об этом Мири.
— Нет, госпожа, до озера посторонние, как правило, не доходили, мы успевали встретить их раньше, — ответил он, помрачнев. — Но вот с той стороны есть поляна, на которой можно встретить непрошеных гостей довольно часто. Поляна находится на территории поместья, но почему-то чары, очерчивающие границу, часто не действуют, и нам приходится ставить дополнительное заграждение с этой стороны, чтобы дальше поляны вглубь поместья проникнуть было невозможно.
— Почему чары дают сбой? — тут же повернулся к нему Гарри.
— Не знаю, господин, — сказал Мири. — Но так было всё время, пока мы охраняем этот дом. С той стороны место есть одно. Нехорошее место. Отец говорил, что оттуда идёт какая-то сила, которая и нарушает чары.
— Ещё одно нехорошее место, — многозначительно заметил Рон.
— А что там находится? — спросил Гарри эльфа.
— Ничего особенного, господин. Сплошной лес. Только отец мне рассказывал, а ему рассказывал его отец, что когда наш род начал охранять дом Малфуа, то там было пепелище.
— Пепелище? — переспросила я.
— Да, госпожа, огромное пепелище.
— Пожалуй, Рон, нам нужно с тобой туда наведаться, — сказал Гарри. — Гермиона, тебя мы не возьмём, — предупредил он меня. — Мири, послезавтра вы нас проводите на то место?
— Как скажете, господин, — ответил Мири.
Мы повернули в сторону дома и некоторое время шли молча.
— Гермиона, как ты думаешь, что это может быть? — спросил Рон. — Что это могло быть за пепелище?
Я покачала головой:
— Не знаю. У меня, правда, есть одно предположение.
— Какое? — спросил меня Гарри.
— В Нормандии долгое время господствовали викинги, а у них была своя религия. Возможно, на том месте было какое-то языческое святилище. Только...
Я задумалась.
— Что — только? — спросил меня Рон.
— Мири, — обратилась я к эльфу. — А вы, случайно, не знаете, как звали последнего волшебника, жившего здесь?
— Знаю, госпожа. Арман Малфуа.
От неожиданности я даже остановилась. Надежда, которая уже почти было погасла за два дня до этого, начала разгораться во мне с новой силой. Гарри говорил, что если я и смогу найти что-то о проклятье, то только дома. Но в Малфой-мэноре сведения об Арманде были весьма скудными. Возможно, здесь, в доме, где он жил до этого, я всё же смогу что-то найти?
— Гермиона, что с тобой? — обернувшись, окликнул меня Гарри.
— Вспоминаю родословную Малфоев, — ответила я. — Если волшебника, заключившего договор с эльфами, звали Арман Малфуа — скорее всего, это был Арманд Малфой. Других волшебников с похожим именем я не припомню. Если это был Арманд, то он поселился в Англии во второй половине одиннадцатого века. Значит, пепелище появилось незадолго до его отъезда. Ведь сколько времени будут сохраняться следы пожара, пусть даже огромного? Несколько лет, не больше, раз их увидели эльфы. Тогда языческое святилище здесь вряд ли могло быть.
— Почему?
— Потому что к середине одиннадцатого века Франция уже была полностью христианской страной. К этому времени здесь не могло остаться ничего, что хоть как-то относилось к язычеству.
— Если при этом оно не имело отношения к магии, — заметил Гарри.
— Ты имеешь в виду сейды? — обдумав его слова, спросила я.
— Ну, как вариант.
— Но сейды не сгорели бы в огне, — возразила я.
— Именно, — кивнул Гарри. — Если они там были, то они есть там до сих пор.
— И ты считаешь, что это из-за них перестают действовать чары на границе поместья? — догадалась я.
— Если сейды там есть, то это вероятнее всего. В любом случае, нам с Роном нужно туда наведаться. Но только после того, как исследуем библиотеку.
Всю вторую половину дня мы просидели в библиотеке, сумев разобрать шкафы ещё у двух стен. А на следующее утро поехали в Руан — но не купили машину, как я хотела. Вместо этого я купила маленький домик на тихой улочке довольно близко к центру города. Я считала, что в таком большом городе, как Руан, таких и найти-то нельзя. Но — удивительное дело — Гарри заранее нанял какого-то агента по недвижимости, и к тому времени, когда мы появились на пороге его офиса, у того наготове были несколько вариантов. Вообще же, глядя на своих друзей, я впервые за долгие годы заметила, насколько они изменились. Особенно Гарри. За прошедшие годы наша дружба не только не ослабла, но как будто стала ещё крепче. Иной стала наша жизнь, и когда мы встречались, то это происходило в кругу родных и близких. Разговаривать мы по-прежнему могли на любую тему — от плача детей по ночам до проектов законов министерства магии. Однако перемены, случившиеся с нами под воздействием обстановки, в которой мы не были все вместе, друг в друге мы не видели. И я с удивлением заметила, какие качества развила в Гарри работа в должности главного аврора. Он стал не только стратегом, но и превосходным тактиком, предусматривавшим всё до мельчайших деталей. Порой мне кажется, что даже я, с моим пристрастием продумывать всё до мелочей, не смогла бы лучше организовать свой отъезд, если бы занималась этим сама. Однако тогда я не могла думать об этом — все мои силы уходили на то, чтобы поддерживать свою решимость расстаться с семьёй.
Хотя мне всё равно пришлось бы трудно: я была уверена в том, что мне необходимо покинуть магический мир и Британию, но я уже давно не принадлежала миру магглов — поэтому даже не представляла, с чем мне придётся столкнуться, чтобы вновь стать его частью. Разумеется, разработать безупречный план я смогла бы — но вряд ли для этого мне хватило бы месяца, если учитывать, что, прежде чем его разработать, мне многое нужно было бы узнать и при этом всё сохранить втайне от Драко и Астории. Это было нереально. Но Гарри справился с этим превосходно. И я не могла не согласиться с ним, когда он объяснял мне, зачем мне нужен собственный дом в мире магглов. Денег, лежавших в моём сейфе в Гринготсе, на которые я рассчитывала жить, мне должно было хватить на несколько лет. Однако их было всё же не так много, чтобы я могла жить до конца жизни без материальных забот. Рано или поздно мне нужно было бы начать работать, а для этого следовало осесть во Франции на законных основаниях. Гарри был прав: постоянно пользоваться волшебством, чтобы подделывать все документы, необходимые в маггловском мире, или отводить магглам глаза, было неразумно. В Британии таким образом Люциусу легче лёгкого было бы напасть на мой след. Поэтому единственное, для чего воспользовался своим положением Гарри — это для того, чтобы у меня появился другой паспорт с новым именем. Всё прочее должно было делаться уже по маггловским законам маггловскими учреждениями: страховка, банковские карты — это были настоящие документы. Такими же настоящими должны были быть и права, и вид на жительство, и все прочие документы.
* * *
К вечеру того дня мы сумели разобрать последние шкафы в библиотеке. Половину из них занимали свитки, а вторую — фолианты. Начав расставлять проверенные друзьями фолианты по местам, я уронила один из них. Когда я наклонилась, чтобы его поднять, мой взгляд упал на заднюю стенку шкафа на одной из нижних полок. Вернее, не стенку шкафа, а стену, возле которой стоял шкаф, потому что шкаф был стеллажом, прикреплённым к стене. Моё внимание привлекла едва заметная щель. Стена была выложена из камней, и пространство между ними было тщательно заполнено раствором. Но между двумя камнями раствора не было. Щель была едва заметна, но, когда я прикоснулась к одному из камней, он как будто слегка сдвинулся под моей рукой. Я провела пальцами по краям камня, делая более видимыми его очертания, затем попробовала слегка пошевелить его и вытащить, но у меня это не получилось. Я всегда по возможности обращалась с книгами без магии, поэтому моя палочка лежала на столе. Взяв её, я попыталась вытащить камень сначала при помощи манящих чар, а потом отпирающего заклинания.
— Интересно, — пробормотала я.
— Что? — тут же откликнулись Гарри и Рон.
— А вот посмотрите, — ответила я, снова подходя к стеллажу и жестом позвав за собой друзей. — Здесь какой-то тайник.
— Может быть, это просто камень неровно положен? — спросил Рон, когда попытался открыть его теми же способами, что и я.
Я покачала головой:
— Нет, это тайник. Посмотрите, где он расположен. Я бы даже не заметила его, если бы книга не упала. И камень сдвинулся немного, когда я начала очищать его.
— Гарри, тогда попробуй ты, — сказал Рон.
— Думаю, это бесполезно, — ответил Гарри, но на всякий случай попытался. — Если Гермионе не удалось, нам вряд ли удастся. Здесь все заклинания наложены таким образом, что преодолеть их могут только члены семьи Малфоев, а это, похоже, завязано вообще на кровном родстве. Вспомни, Рон, у нас был похожий случай, когда мы только начали работать в аврорате.
— Тогда действительно бесполезно, — согласился Рон.
— Значит, не будем тратить время на то, чтобы открыть его. Ну что, вы закончили? — спросила я.
— Закончили, — подтвердил Гарри.
Мы разложили все неопасные книги по местам. Для тех, что требовали повышенного внимания, я выделила отдельный шкаф. А те, на передаче аврорату которых настаивал Гарри, я убрала на самый верх этого шкафа. К счастью, всего их оказалось не так уж много, около двадцати, поэтому все они поместились на одной полке. Как и обещала, я наложила на шкаф специальное заклинание.
— Ну вот, теперь никто, кроме меня и Люциуса, не сможет взять с этих полок что-либо, — сказала я, отходя от шкафа, чтобы проверить, всё ли я сделала правильно. После взмаха палочкой защита, поставленная мною, стала видимой, и я убедилась, что заклинание наложено правильно: светящимся узором были закрыты все полки от края до края и сверху донизу.
— Где ты узнала про это заклинание? — с любопытством спросил Гарри.
— Люциус научил, — ответила я.
— Вот как? — насмешливо сказал Рон. — Никогда бы не подумал, что он захочет тебя чему-то учить. И многому он тебя научил?
— Многому, — подтвердила я. — Например, старофранцузскому языку.
Старофранцузский я начала учить для того, чтобы суметь прочитать книгу родовых заклинаний. Сначала я попросила Люциуса просто перевести мне текст. Вместо этого он нашёл мне в библиотеке старинную книгу и сказал, чтобы я попробовала поначалу разобраться сама. Французский язык к тому времени я знала неплохо, поэтому разобраться в отличиях старофранцузского от современного французского языка для меня оказалось довольно легко. Сюрпризом для меня стало то, что через какое-то время Люциус часто стал разговаривать со мной на старофранцузском, поправляя, если я допускала какую-то грамматическую ошибку, и объясняя, в чём она состоит. Самым удивительным было то, что всё это происходило в самый сложный период нашей совместной жизни — после наложения родовой печати. Однако понять причину такого внимания с его стороны мне оказалось несложно: ненависть ненавистью, но он поддерживал любое моё начинание, если это могло лишний раз продемонстрировать превосходство Малфоев. Жена Малфоя должна была блистать, и не только одеждой, но и манерами, и образованием, а знание полузабытого языка — это было то, чем я могла блеснуть в обществе.
— А французскому — само собой разумеется, раз его предки были из Франции, — язвительно продолжил Рон.
— Нет, французский я начала учить ещё в школе. Но когда Мелисса поселилась в имении, дел, которыми она могла заниматься, было не так уж много — ведь тогда мы ещё не знали, что она тоже волшебница. И тогда Драко начал учить её французскому языку, а я составляла ей компанию. Ну, и так получилось, что Драко научил Мелиссу, а мне поставил произношение. А благодаря Люциусу я научилась немного говорить по-итальянски и довольно сносно по-испански.
Слёзы подступили к моим глазам, когда я вспомнила об уроках французского с Мелиссой и о том, как я благодаря Люциусу выучила испанский язык. Как я уже говорила, с Люциусом я объездила полмира. Большей частью все эти путешествия происходили в те счастливые годы после поступления Мелиссы в Хогвартс. За полгода до поездки в Испанию Люциус сказал мне, что если я хочу поехать с ним, то должна за эти полгода выучить достаточно хорошо испанский язык. Насколько я узнала к тому времени мужа, подобное предложение означало, что мне придётся встретиться с чем-то крайне интересным, поэтому я с энтузиазмом взялась за дело. Как обычно, заранее рассказывать мне Люциус ничего не стал, но те две недели, которые мы провели вдвоём в небольшом доме в лесу Ирати, были одним из самых лучших моих воспоминаний. Я столкнулась с ожившими преданиями, о которых я никогда даже не слышала и которые так отличались от преданий Британии, уходящих корнями в кельтское прошлое острова. Своеобразной платой за это волшебство оказалась необходимость все две недели разговаривать с мужем по-испански. Если я начинала говорить по-английски, Люциус словно не слышал меня. Поначалу меня это злило, но недолго — моё недовольство всё равно не оказывало никакого воздействия на мужа. Однако все выгоды такого его поведения я поняла только по возвращении, когда на очередном приёме Люциус познакомил меня со своим новым деловым партнёром, который поначалу был уверен, что кто-то из моих родителей был родом из Испании — настолько бегло я говорила на его родном языке. А узнав, что ошибся, рассыпался в комплиментах, восхищённый коротким сроком, за который мне удалось добиться таких успехов. Иностранные языки, как я потом узнала, этому испанцу не давались вовсе, поэтому возможность общаться с людьми на своём родном языке в чужой стране была для него настоящим подарком. Итогом такого подарка оказалось то, что крайне выгодная Люциусу сделка была заключена очень быстро. И когда муж объявил мне о том, что всё моё обучение испанскому языку было исключительно для обработки вот этого делового партнёра, я не смогла рассердиться на него даже немного: я-то в процессе изучения языка получила тройную выгоду!
— Удивительно, — пробормотал Рон.
— Ничего удивительного, — весело сказала я, усилием воли отогнав столь дорогие мне воспоминания. — Вы-то тоже многому научились. Особенно Гарри. И, как я вижу, не только в магическом мире. План моего отъезда разработан просто превосходно. Видимо, должность главного аврора обязывает много знать не только о волшебном мире, но и о мире магглов.
— Эх, Гермиона, если бы на последнем курсе ты могла предположить, сколь многому нам придётся научиться в школе авроров и в аврорате, ты бы заранее начала гордиться нами, — шутливо ответил мне Гарри.
— Я и горжусь, — с улыбкой, но совершенно серьёзно ответила я, глядя на друзей, и после небольшой паузы добавила: — Мы хорошо потрудились, так что пойдёмте ужинать.
* * *
На следующий день Гарри и Рон отправились на ту поляну, где ограничивающие территорию поместья чары давали сбой. Я хотела отправиться с ними, но Гарри попросил меня остаться, напомнив, что я им обещала не рисковать.
Хотя я и не считала поход в ту сторону поместья большим риском, но обещание я действительно дала, поэтому нужно было его выполнять. Слегка обидевшись на друзей, я попросила Латару показать мне дом и прилегающую к нему территорию, огороженную частоколом.
В Малфой-мэноре всю работу выполняли домашние эльфы, и хоть дело своё они знали превосходно, всё же в качестве хозяйки большого поместья мне пришлось во многом разобраться. Поэтому вопросы, которые я задавала Латару, касались многих мелочей, с которыми наверняка никогда не сталкивался владелец небольшого домика. От ворот палисада до дома вела вымощенная камнем дорога, вдоль которой были посажены цветы. И хотя ничего необычного вроде бы в этом не было, всё же настроение, создаваемое ими, было иным, чем, например, от созерцания цветов в том же Малфой-мэноре: здешние цветы были хоть и очень красивыми, но мелкими — сразу видно, что руки цветоводов-селекционеров их не касались. Это были дикие растения, пересаженные на клумбы, и, наверное, поэтому появлялось ощущение некоего единства с природой.
За домом тоже располагались клумбы, но на них росли уже не цветы, а овощи и пряные растения. Эльфы, как выяснилось, питались исключительно растительной пищей, собирая то, что выращивали сами.
За огородом располагался маленький домик.
— Что это? — спросила я удивлённо.
— Это наш дом, госпожа, — ответила мне Латару. — Все хранители имения живут в нём. Волшебник, который заключил с нами договор, разрешил нам создать свой дом.
— Все? — переспросила я. — Но разве вас не двое всего — вы и Мири?
— Нет, госпожа, — ответила эльфийка. — Нас семеро.
— Семеро?! — изумилась я и повернулась к Латару. — Как же вы живёте в таком маленьком доме? Он и для одного-то мал...
— О нет, госпожа, — перебила меня Латару. — Он мал только внешне — внутри наложены специальные чары. Так же, как в вашем доме. Поэтому у каждого из нас есть своя комната, а ещё несколько общих комнат.
Но это было ещё не всё, что вызвало моё удивление. Дом Малфуа, как оказалось, был построен не при помощи магии — это был обычный маггловский господский дом, какие строили в Западной Европе в девятом — одиннадцатом веках. Всё, что было для него чужеродного — было создано при помощи магии. При помощи магии было расширено внутреннее пространство дома. При помощи магии дом защищался от разрушения. Но та часть быта, в которой можно было обойтись без магии, обустроена была без неё. Так, вода в дом поступала из озера по специальным трубам, проложенным под землёй. За тысячу лет эта система ни разу не дала сбоя — требовалось лишь ухаживать за ней надлежащим образом. Баня, например, нагревалась тоже не при помощи волшебства, а по тому же принципу, что и термы в Древнем Риме — при помощи горячего пара, пропущенного под полом. Латару показала мне весь дом и попросила разрешения пойти на кухню — время близилось к обеду.
Я уже собралась было отпустить её, но заметила ещё одну дверь в стене, возле которой мы стояли.
— А это что? — спросила я Латару.
— Не знаю, госпожа. Никто из эльфов ни разу не бывал в той комнате. Никто не может туда войти.
— Откуда же вы знаете, что там комната?
— Мы не знаем, госпожа. Но между собой мы всегда называем то, что за этой дверью, комнатой. Я думаю, наш предок, заключивший договор с волшебником из этого дома, знал, что там комната.
— Хорошо. Спасибо, Латару, — отпустила я её.
Входить одной в потайную комнату было очень неразумно, но внутренний голос упрямо шептал, что я должна сделать эта одна. Как только Латару исчезла, я прикоснулась к двери, не до конца веря, что смогу её открыть. Но едва мои пальцы коснулись двери, она гостеприимно распахнулась. Я потихоньку вошла, и комната тут же оказалась освещённой. И как только я увидела то, что было в ней сокрыто, я с облегчением возблагодарила судьбу, не позволившую мне настоять на том, чтобы я отправилась сегодня вместе с друзьями к границе поместья. Потому что если бы я сделала это, то, скорее всего, дом мы осматривали бы вместе, и тогда в эту комнату мы тоже вошли бы вместе. А того, что было в ней, нельзя было показывать никому. В этой комнате через всю стену напротив входа располагался гобелен с родословной Малфоев. Но он был совсем иным, чем в Малфой-мэноре. На нём не было волшебных портретов, были лишь имена. Но самое главное — родословная начиналась не с Арманда Малфоя. У меня мелькнула мысль о том, что, увидев этот гобелен, Люциус наверняка будет очень доволен — потому что это было доказательством, что корни чистокровных Малфоев уходят ещё на тысячу лет в глубь веков. Их предком был Перегрин, живший, насколько я смогла просчитать, ещё в эпоху Древнего Рима. Да и сам гобелен представлял собой не ткань, а выделанные шкуры животных, сшитые между собой. С интересом и удивлением я смотрела на явно римские имена, написанные на латыни. Увидев имя «Франциск», я подумала, что, по-видимому, имена всё же давались со значением. Потому что после Франциска следовало несколько франкских имён. Через несколько поколений впервые под именем появилась фамилия Малфуа, написанная на старофранцузском. Начиная с Армана Малфуа, ветви родословного дерева повторяли тот же рисунок, что был в Малфой-мэноре. От Армана Малфуа протянулась одна-единственная веточка к имени Анри Малфуа, от Анри — к его двум детям, рождённым в браке, и к ещё одному имени — Максимилиан. Фамилии под именем Максимилиана не было, потому что он был незаконнорождённым сыном; но сам факт того, что его имя появилось на гобелене, лишний раз убедил меня, что для магии гобеленов главное значение имеет признание родственной связи членами семьи. По всей видимости, сэр Генри в глубине души не верил, что ребёнок, которого ждала Гвинет, был не его, но, ослеплённый гневом и болью, сам не сознавал этого. Через несколько надписей фамилия Малфуа сменилась фамилией Малфой, а все последующие надписи были вытканы уже по-английски. Со странной жадностью я смотрела на имена Нарциссы, Драко, Астории и Скорпиуса, Николаса, Оливии и Патрисии. В последнюю очередь я прочитала имя Люциуса и наконец, проследив глазами двойные нити, своё имя. Надпись была той же, что в Малфой-мэноре: «Гермиона Джин Грейнджер Малфой». Не было лишь подписи «Магглорождённая».
Услышав шум, донёсшийся из гостиной, я поспешно вышла из комнаты и наложила то же заклинание, что и на шкаф в библиотеке. Увидев, что сеточка узора, показавшая, какую область защищают чары, погасла, я прошла к друзьям.
* * *
— Нет там сейдов, — сказал Гарри за обедом, когда я спросила его, что они нашли на том месте, где было пепелище. — Нет и не было никогда.
— Тогда что это за помехи?
— Мы не смогли понять. Сейчас там лес. Но, насколько я могу судить, раньше его там не было, а была равнина. Но никаких магических артефактов там никогда не находилось. Хотя какие-то выбросы магии от того места чувствуются.
— Насколько это опасно? — с беспокойством спросила я.
— Неопасно, — уверенно ответил Гарри. — Единственный вред, который они могут нанести — это как раз нарушение границ. Но Мири рассказал нам о том, как они восстанавливают границы, поэтому беспокоиться об этом не стоит. К этому участку приставлен один из эльфов, который проверяет эту поляну несколько раз за день. Поэтому они в самом деле успевают поставить дополнительное заграждение раньше, чем на территории поместья окажутся чужаки. Думаю, беспокоиться тебе не о чем.
— А ты чем занималась? — немного погодя спросил меня Рон.
— Осмотрела весь дом. Эльфы великолепно выполнили свои обязательства, всё в прекрасном состоянии. Жить здесь можно, ни в чём не зная недостатка.
— Замечательно, — кивнул Гарри. — Тогда с завтрашнего дня занимаемся только проблемами в мире магглов. Завтра снова едем в Руан.
Однако на следующее утро меня поджидал немного неприятный сюрприз.
* * *
Солнце ещё не взошло, когда меня очень осторожно разбудила Латару.
— Что случилось? — испуганно спросила я.
— Ничего страшного, госпожа. Вам не стоит беспокоиться. Но Мири просит вас спуститься в гостиную, — ответила она.
Накинув халат и слегка пригладив волосы, я, зевая, спустилась в гостиную, где меня поджидали семь эльфов во главе с Мири.
— Желаем госпоже доброго утра, — немного вразнобой сказали они.
— И вам доброго утра, — ответила я. — Что случилось?
— Мы пришли попрощаться, госпожа, — слегка поклонился Мири. — Волшебница из рода Малфуа вернулась жить в этот дом и вчера сочла, что мы свои обязательства выполнили хорошо — это значит, что договор, который заключили наши предки, исполнен.
Это заявление подействовало на меня как холодный душ, и я села на диван, обдумывая только что услышанное.
— Согласно нашим обычаям, заключение и расторжение договора происходит на рассвете, — продолжал Мири. — Как только взойдёт солнце, мы покинем Малфуа. Но мы не могли уйти, не попрощавшись с госпожой.
Я спешно соображала: конечно, я собиралась выяснить, на каких условиях эльфы охраняли поместье, и если от меня это зависело бы, по возможности, улучшить их. Однако Мири и Латару вели себя довольно уверенно, поэтому я решила, что условия договора не так уж и плохи, и хотела отложить разговор с эльфами до того времени, пока поместье не покинут Гарри и Рон — моё обустройство в мире магглов было сейчас важнее. Поэтому известие о том, что их служба закончена, стало для меня полной неожиданностью.
— Подождите-подождите, — остановила я Мири. — Но куда вы пойдёте?
— В южных горах есть место, где жили наши предки, — ответил он. — Мы поселимся там.
— Но ведь насколько я понимаю, родились вы все здесь, в этом доме. Бывали ли вы в тех горах?
— Никогда, госпожа, — ответил эльф. — Но больше нам идти некуда. Поэтому мы найдём это место.
— А если вам никуда не уходить? — после минутного молчания спросила я. — Ведь раз вы родились и всю жизнь прожили здесь, это и ваш дом тоже. И кроме того, одна я с таким огромным поместьем не справлюсь, мне всё равно нужно будет кого-то нанимать. Вы знаете здесь всё лучше, чем кто-либо. А зачем мне нанимать кого-то ещё, если я могу нанять вас? Я хотела бы узнать подробно, на каких условиях заключил договор с вами Арман Малфуа, но сразу же скажу, что если вас они устраивают, то я соглашусь на них все.
Мири щёлкнул пальцами, и в его руках тут же оказался свиток, который он протянул мне.
Я развернула свиток: это был записанный на пергаменте магический контракт, согласно которому эльфы обещали охранять поместье Малфуа и содержать его в состоянии, пригодном для житья, взамен чего получали право жить на территории поместья и пользоваться всем, что им неоходимо для повседневной жизни — еда, одежда, отдельный дом и тому подобное. Договор действовал до тех пор, пока в поместье не поселится кто-то из рода Малфуа и не сочтёт их обязательства выполненными. Контракт был написан на старофранцузском и ещё одном, неизвестном мне языке.
— Что это за язык? — спросила я Мири.
— Эльфийский, госпожа, — ответил он.
— И вы можете прочитать, что здесь написано? — недоверчиво спросила я.
— Конечно, госпожа. Но вы можете не беспокоиться — текст на эльфийском языке и на языке волшебника одинаковы.
— Я уверена в этом, — наклонила я голову в знак согласия. — Итак, что вы скажете?
Мири переглянулся с остальными эльфами.
— Если говорить откровенно, госпожа, то мы надеялись, что вы позволите нам остаться.
— Вот и славно, — улыбнулась я. — Есть ещё какие-то условия, которые вы хотели бы внести в контракт? Может быть, вам нужно подумать?
— Нет, госпожа, — ответил Мири. — Нас всё устраивает.
Я подумала ещё пару минут, а потом сказала:
— Хорошо. Тогда я хочу внести некоторые изменения. Во-первых, помимо тех условий, что указаны в прежнем контракте, я буду платить вам — каждому по одному галеону в неделю. Надеюсь, этого достаточно?
— О, госпожа, это более чем щедро, — улыбнулся Мири и поклонился.
— Второе условие — в случае, если меня или вас перестанут устраивать какие-либо условия, мы всегда сможем их обсудить и пересмотреть.
— Это благородно с вашей стороны, госпожа, — снова поклонился Мири.
— Ну, и последнее условие — наш договор действует только до тех пор, пока единственной хозяйкой поместья являюсь я. Через несколько лет хозяином этого поместья станет мой муж, и тогда наш договор перестаёт действовать. И не буду вас обманывать: я не уверена, что он захочет продлевать наш контракт, — сказала я вслух. А про себя подумала, что если всё будет так, как я рассчитываю, то к тому времени, когда эльфы останутся без работы, у них будет достаточно средств, чтобы остаться независимыми в волшебном мире.
— Благодарим вас за честность, госпожа.
— Итак, что мне нужно сделать? — спросила я.
— Просто впишите ваши условия в контракт с той стороны, где подписывался Арман Малфуа.
Сотворив перо и чернила, я вписала свои условия в контракт и подписалась под ними. Вслед за мной в контракт со своей стороны условия вписал Мири.
— И что дальше? — с любопытством спросила я.
— Сейчас взойдёт солнце, госпожа, — ответил Мири.
Солнце в самом деле взошло через пару минут, и я увидела, как написанный текст на несколько секунд засветился.
— Договор заключён, госпожа, — сказал Мири. — Как только вы захотите на него взглянуть, я предоставлю его вам. — Мири щёлкнул пальцами, и пергамент исчез.
— Ну, раз так, то, наверное, нам следует познакомиться? — вопросительно посмотрела я на тех эльфов, которых видела в первый раз.
* * *
Гарри взял отпуск на две недели, из которых прошла уже почти половина. Рон мог распоряжаться своим временем смелее, но и он пообещал Джорджу отсутствовать не более двух недель. Поэтому оставшееся до отъезда друзей время у нас было крайне насыщенным.
В день отбытия друзей за завтраком Гарри протянул мне и Рону по двойному карманному зеркальцу.
— Что это? — хором спросили мы его.
— Помните то зачарованное зеркало, которое подарил мне Сириус? — спросил он нас.
Разумеется, о таком забыть мы не могли: благодаря ему мы избежали смерти, находясь от неё на волосок.
— В своё время я перерыл всю библиотеку Блэков в поисках этого заклинания, но не нашёл. А потом как-то охладел к своей затее. Но когда мы с Роном проверяли здешнюю библиотеку, в одном из фолиантов я наткнулся на это заклинание. Ну, и вот результат. Мы сможем разговаривать друг с другом практически в любое время. И даже если это зеркало попадёт в руки посторонних, узнать о том, где ты находишься, Гермиона, будет практически невозможно. При помощи одного зеркала ты можешь разговаривать со мной, при помощи другого — с Роном.
— Гарри! — восхищённо выдохнула я. Что сказать ещё, я не нашлась, хотя это было и не нужно: мы давно уже понимали друг друга без слов.
— Вечером и опробуем их, — сказал Гарри. — Я свяжусь с тобой, когда вернусь домой. Расскажу, что мне удастся узнать к тому времени.